Невеста-заложница - [8]

Тем не менее маркизу, впитавшему вассальную верность вместе с молоком матери, было не так-то легко поступиться прежними убеждениями, и оттого он даже с самыми близкими людьми не обсуждал своего решения. Еще никто не знал, что Като Грэнвилл стал сторонником парламента.

Однако было ясно, что рокового дня не избежать, и Като готовился к нему как мог.

Раздраженно тряхнув головой, он отвернулся от окна и снова занялся письмом от Джека.

Кажется, он однажды видел эту девицу — в день своей свадьбы, когда в Тауэре отрубили голову графу Страффорду. В памяти всплывала тощая грязная фигурка, веснушки, ошеломляюще яркие рыжие лохмы — и глаза, в точности такие, как у Джека: зеленые, по-кошачьи раскосые, с тем же издевательским блеском. С брезгливой гримасой Като припомнил и манеру говорить — дерзкую и безапелляционную, копировавшую Джека.

Можно подумать, у него нет иных хлопот, кроме как возиться с никому не нужным отродьем, у которой нет ни родни, ни денег, чтобы устроиться в жизни. И снова Като что-то удержало от немедленного отказа. Все-таки это была последняя просьба его брата. У приличных людей не принято отказывать умирающему. Пожалуй, придется все же что-то сделать для этой девчонки.

Като вышел из кабинета и направился в просторную столовую, где застал за завтраком свою жену и дочь. Стоило перешагнуть порог — и у маркиза возникло ощущение, что он прервал на полуслове неприятную беседу.

Диана подняла взгляд ему навстречу. Милые губки были сжаты сильнее, чем обычно, ласковые карие глаза метали молнии, а изящно выщипанные бровки сошлись в грозной гримасе. Но стоило появиться ее супругу — и с лица мигом исчезли все признаки раздражения, как будто по исписанной мелом доске провели влажной тряпкой.

Оливия, как всегда потупившись, отодвинула стул и присела в реверансе, прежде чем снова занять свое место.

— Д-доброе утро, сэр.

— Доброе утро, Оливия. — Сердито нахмурившись, Като гадал, что послужило причиной перепалки между его дочкой и мачехой. Оливия всегда держалась при Диане скованно и с преувеличенной почтительностью, тогда как Диана всем сердцем желала девочке добра — во всяком случае, так полагал сам Като.

— Как это мило, что вы решили присоединиться к нам за завтраком, милорд. — Диана говорила как можно непринужденнее, однако в ее голосе еще слышалось раздражение.

Оливия в который раз гадала, замечает или нет ее отец, как недовольна Диана своей жизнью на диком холодном севере, где ей пришлось стать затворницей в укрепленном замке, столь далеком от роскошной и беззаботной жизни при дворе. Като словно не слышал, как Диана днями напролет вздыхает о светских развлечениях, как шепотом повторяет, что чувствует себя ужасно виноватой, потому что не может в эти трудные времена служить опорой своей королеве. Маркиз также пропускал мимо ушей прозрачные намеки на то, какое важное положение занял бы маркиз Грэнвилл в Королевском совете — если бы только осознал свой долг и отправился в Оксфорд, куда переехал двор с началом войны.

Оливия мрачно размышляла над тем, что отец вообще мало что замечает вокруг себя, хотя, с другой стороны, вряд ли он сможет или даже захочет вмешиваться в отношения, сложившиеся между мачехой и падчерицей.

— Да, мадам, я собирался проехаться верхом, но получил письмо из Эдинбурга с известием о смерти моего сводного брата. — Като уселся в массивное резное кресло во главе стола и пригубил эля из кружки, возникшей у него под рукой как по волшебству. Утолив жажду, он положил на тарелку кусок жаркого и принялся густо намазывать золотистым маслом ломоть ячменного хлеба.

Оливия вздрогнула от возбуждения и вопреки обычной молчаливости выпалила:

— Это в-ведь отец Порции, сэр?

— Оливия, если ты будешь дышать глубоко и ровно, как я тебя учила, то сможешь избавиться от своего ужасного недостатка, — со слащавой улыбочкой промурлыкала Диана. — Девушке, которая так сильно заикается, вряд ли удастся найти себе мужа. — И она покровительственно похлопала падчерицу по руке.

Оливия брезгливо отдернула руку и спрятала на коленях. Пожалев о том, что вообще открыла рот, девочка сжала губы и уткнулась носом в тарелку.

— Именно о Порции и написал мне мой брат, — заметил Като.

Оливия тут же уставилась на отца во все глаза, не в силах притворяться равнодушной. Маркиз продолжал как ни в чем не бывало:

— На смертном одре он попросил меня взять ребенка под свою опеку.

— Семья не обязана отвечать за внебрачных детей, милорд, — медовым голоском напомнила Диана.

— Мой брат отлично знал об этом. И все же по ряду соображений я не могу отказаться от девочки.. Она моя кровная племянница.

Испугавшись, что Диана воспользуется любым предлогом, лишь бы переубедить отца, Оливия решилась снова вступить в разговор:

— Я б-буду ей рада, — выдохнула она с усилием, от которого обычно бледные щеки покрылись румянцем.

— Ах, дорогая Оливия, — тонкие брови Дианы почти скрылись под искусно завитыми локонами на лбу, — но ведь она не сможет быть для тебя достойной подругой… дочь этого ужасного человека. — Диана изящно повела плечиком в знак неодобрения. — Простите меня, милорд, за столь прямые слова о вашем сводном брате, но… словом, вы сами знаете, что я имела в виду.