Невеста страсти - [54]

— Если тебе противно смотреть на мою спину, я позову Джона.

Противно? Едва ли. Клод не мог сказать, видел ли он в своей жизни что-нибудь выразительнее этих грубых тонких полос на безупречной коже. Эти следы были символами ее силы и служили напоминанием о том, как сильно она любила одного человека. Зажав в кулак косу и чуть повернув ей голову так, чтобы видеть ее лицо, Таннер прижал рот к ее губам и стал целовать их с голодной жадностью, как варвар. Уткнувшись лицом в ее грудь, он шептал слова, которые Алексис не могла выносить.

Алексис знала правду, и это была самая болезненная вещь из всех, что ей довелось испытать. Но голод их тел требовал немедленного утоления, и она изогнулась навстречу ему, словно желая слить их тела воедино. Ей хотелось, чтобы руки Клода еще сильнее сжимали ее, чтобы они нагнетали в ее легкие воздух, что выдыхала она в коротких всхлипах и стонах. Его мощные ноги, так уверенно ступавшие по палубе, прижимали к постели ее ноги — сила против силы. Рот его, что произносил жестокие для ее слуха слова, она жаждала чувствовать у своих губ, груди, живота и, наконец, у того места, где все переставало существовать, все теряло смысл и значение, кроме всепоглощающего чувства, рождаемого прикосновением его языка, надавливающего на участок пламенеющей плоти.

Когда все закончилось, Алексис, лежа рядом с ним, слушала, как постепенно приходит в норму их сбившееся дыхание. Тем временем Клод принялся расплетать золотую косу, с наслаждением пропуская пальцы сквозь густую волнистую массу волос. Он встряхнул их, распустив по блестящим от пота плечам и груди возлюбленной, затем откинул их назад, чтобы обнажить то, что они скрыли, и нежно, едва касаясь, поцеловал ее шею. Его поцелуй больше напоминал дыхание ветерка, чем прикосновение мягких губ к нежной коже.

— У тебя чудные волосы, — сказал он, убирая прядь, упавшую ей на глаза.

— Спасибо. Я растила их…

Алексис запнулась, осознав, что едва не рассказала Клоду о том, что пообещала Паулю. Но то обещание, как ей казалось сейчас, принадлежало совсем другой жизни, и давала его другая девушка. Алексис заглянула в ласкавшие ее изумрудные глаза. Они были того же цвета, что и листья деревьев на Тортоле в тот день, когда она увидела свой новый дом впервые. «Твои глаза не должны быть такими, — подумала она. — Их цвет напомнил мне о том времени, когда я была маленькой влюбленной девчушкой и давала обещания любимому. Я накажу тебя за это, Клод».

— Я отрастила их, потому что пообещала Паулю. Когда мы встретились, у меня были очень короткие волосы, и он сказал, что, если я когда-нибудь отрежу их снова, он меня высечет. Зря грозил. Он знал, что я сделаю все, лишь бы ему угодить.

Мускулы на лице Клода напряглись, отчего черты его словно заострились. Рука капитана непроизвольно сжалась вокруг шелковистой пряди, потом он резко разжал ее и перевернулся на спину, отрешенно уставившись в потолок.

— Я рад, что он велел тебе отрастить волосы. — Его голос прервал затянувшуюся паузу. — Мне сразу показалось, что тот моряк смотрел на тебя каким-то особенным взглядом.

— Ты видел тогда нас с Паулем? — удивленно спросила Алексис. — Ты был там?

Клод кивнул.

— Я и мои люди ждали, когда твой отец придет в дом, — хотели предупредить его насчет британцев. Мы не могли рисковать и поэтому рассредоточились вокруг.

— Так были еще и другие, кроме вас с Джоном?

— Двое. Но их убили.

— Я не знала, — тихо сказала Алексис.

— Тебе незачем было знать. — Клод, не догадываясь, повторил ее же фразу, произнесенную ранее в разговоре с Лендисом.

— Сколько времени вы были там, капитан? Вы видели, как пришел Пауль?

— Ты плавала, когда я увидел тебя, — ответил Клод чуть дрогнувшим голосом: он до сих пор волновался, стоило ему припомнить свое первое впечатление от Алексис, резвившейся в волнах. — Я было решил, что ты русалка, и все искал у тебя плавники.

Алексис рассмеялась.

— Когда я плаваю, мне тоже кажется, будто у меня плавники вместо рук и хвост вместо ног. Нет, даже больше — я чувствую себя частью воды. Знаешь, Клод, самое лучшее в этом, когда…

Клод повернулся к ней лицом и заглянул в янтарные глаза. Они сверкали, на губах играла улыбка. Она вспоминала… Он улыбнулся в ответ, но в его улыбке была изрядная доля горечи.

— Самое лучшее — решиться выйти из воды и понять, что ты можешь это сделать. Самое лучшее увидеть вдруг, что плавники исчезли и что твои собственные ноги несут тебя по земле.

— Откуда ты узнал? — изумилась, она.

— Я все увидел в тот день.

— И что ты тогда подумал?

— Подумал, что хочу тебя.

Алексис придвинулась к нему ближе и положила голову ему на плечо. Вскоре они оба уже крепко спали.

Клод проснулся оттого, что почувствовал, как Алексис беспрестанно ерзает по кровати, почесывая спину о простыню. Она потянулась было к спине, чтобы содрать коросту, но Клод успел шлепнуть ее по рукам.

— Прекрати, Алекс, — резко сказал он. — Ты можешь натворить беду. Если ты не сдержишь себя, мне придется связать тебе руки.

Алексис наполовину спала и даже не поняла, о чем он. Она улыбнулась счастливо, закинула ногу ему на ногу, так что ноги их переплелись, и снова провалилась в сон.