Невеста скандального шпиона - [2]

Он хотел поймать Фостера сам. Фостер должен заплатить за то, что предал Англию. И за то, что Натаниэль потерял все, что когда-либо было ему дорого.

За это Фостер ответит, и Натаниэль добьется этого своими руками.

Политическая карикатура неумышленно раскрыла вовлечение Натаниэля в группу симпатизирующих французам «Рыцарей Лилий». Конечно же, Натаниэль проник в эту группу в интересах Короны, но общество едва ли было информировано об этом. В конце концов, это недоразумение было полезно для того, чтобы оградить сына лидера этой группы, по всей видимости, невиновного в измене Луи Уодсуорта от публичного позора или скандала. Это не было обычной заботой «Королевской Четверки», но фабрику боеприпасов Уодсуорта сочли жизненно важной для производства оружия для войны с Наполеоном.

Таким образом, старший, и теперь удобно мертвый, Эдвард Уодсуорт, был объявлен героем за обнаружение предателей, в том числе и Натаниэля. То, что Натаниэль считался скандально-известным предателем, было превосходным прикрытием для его истинного положения одной из секретных сил в правительстве.

Тем не менее, было чертовски больно смотреть, как его драгоценная репутация разбивается как посуда о камни. Личная честь Натаниэля была броней его характера, той самой основой, на которой строилась его жизнь. Теперь люди, с которыми он был знаком — несколько хороших, честных людей, мнение которых он ценил — скорее сядут за один стол рядом с карточным шулером, чем с печально известным лордом Рирдоном.

Твоя репутация — это только маленькая жертва для твоей страны, напомнил он себе.

Еще один голос из прошлого, голос лорда Ливерпула, эхом отразил эту мысль: «Как ты можешь утверждать, что с готовностью пожертвуешь своей жизнью, если ты при этом не желаешь отдать нечто менее осязаемое?»

Премьер-министр, конечно же, был совершенно точен. Натаниэль был готов охотно принять титул предателя, чтобы защитить интересы Англии. Готов и наиболее подходил для этого.

Но это не означало, что это должно было ему нравиться.

Это было мнение премьер-министра, что позор Натаниэля не только удобен для королевских целей, но также обеспечивает прекрасное, вводящее в заблуждение прикрытие для Кобры.

В конце концов, кто бы заподозрил, что человек, широко известный как «Лорд Предатель» в действительности является членом элитной и неприкасаемой секретной группы, известной как «Королевская четверка»?

Да, это было очень удобно и желательно — и самое меньшее, что он мог сделать для своей страны. Было просто замечательно, что его «выставление на позор» и последующее избегание обществом в целом, предоставили ему столько свободного времени, чтобы заняться этими небольшими делами, которыми была заинтересована «Четверка».

Таким, как сэр Лусиан Фостер — активный, но немного трусливый член «Рыцарей Лилий», который сбежал из страны во время последних затруднений до того, как он мог быть арестован. Теперь он снова ступил на британскую землю.

«Рыцари Лилий» были разгромлены, и маловероятно, что они смогут снова собраться вместе, но Фостер был свободным концом, который Натаниэль, со своей стороны, хотел бы аккуратно завязать. Желательно, в виде петли.

Семья Натаниэля осуждала его. Его соотечественники ненавидели его. Он был известен везде и всюду как «Лорд Предатель». Он заплатил свою цену. Теперь очередь Фостера.

Мрачная, хищная улыбка искривила губы Натаниэля, когда он еще ниже нагнул голову к развевающейся гриве Бланта и заставил своего мерина бежать еще быстрее.

«Я достану тебя, ублюдок».

То есть он делал это до тех пор, пока весь ад не вырвался на свободу.

Вилла обнаружила любопытную вещь по поводу рогаток, а именно то, что они редко стреляют прямо. Или, возможно, она все-таки закрыла не тот глаз.

Камешек в рогатке полетел совершенно в ином направлении от раздвинутых челюстей ловушки, в которые она целилась. Вилла гордилась скоростью, с которой летел камешек до тех пор, пока не поняла, что она промахнулась.

Камень полетел прямо к дороге, пронизав толстую изгородь всего лишь с тихим звуком и щелчком.

Стук. Камень ударился обо что-то полое. Треск. Звук такой, как будто сломалась ветка. Бум. Что-то полое ударилось о дорогу, она была в этом уверена. Ж-ж-ж. Жужжание? Насекомые? Разозленные насекомые, если судить по свирепости гула.

На тропинке никого не было, сказала она себе. Возможно, никто и не…

Грохот скачущих копыт прорезал воздух как раз в тот момент, когда ей в голову пришла эта мысль.

Ржание!

О нет. Только не ржание!

Послышался еще один громкий лошадиный крик и изумленное проклятие. Следом — глухие удары копыт и звук чего-то гораздо более солидного, ударившегося о землю.

Потом наступила зловещая тишина.

Вилла побежала за своим снарядом, следуя за его полетом.

Оторвавшийся от стебля одинокий лист плыл от кустов между девушкой и дорогой.

Вилла, извиваясь, перелезла сквозь изгородь, не обращая внимания на свое платье или волосы. Ее шпильки и так были не на месте после вечерней возни в полях. Она ушла из дома в тот момент, как Тимоти повезли к доктору в соседнюю деревню, и ее прическа с тех пор изменилась к худшему.

Она выскочила из-за ограждения, чтобы увидеть какую-то кучу, лежащую на тропинке. Подойдя ближе на цыпочках, она вытянула шею, чтобы рассмотреть, что это было. О, Боже. Что-то тяжелое, то, что упало, оказалось мужчиной. Очень большим мужчиной.