Невеста с миллионами - [40]

Когда Эдмон Дантес, бывший граф Монте-Кристо, отказался от своих несметных сокровищ и сделался простым миссионером, щедрее других он наделил земными благами семейства Моррель, Толедо и Бюхтинг. Дон Лотарио де Толедо, муж Терезы Бюхтинг, имел большие земельные владения в Северной Мексике, приобретенной впоследствии Соединенными Штатами. Со своим шурином Бюхтингом он проводил там часть года, нередко приезжая с ним и всей его семьей в Париж, где жил по нескольку месяцев, чтобы не терять связи с Европой. Всякий раз, когда три семьи собирались в Париже, для них наступали самые счастливые дни. Дети Моррелей — Эдмон, Гайде и Эдуард — были закадычными друзьями Альфонсо и Инес де Толедо, а также Элизы Бюхтинг.

Между тем с годами в отношениях семей наступило некоторое охлаждение; Моррель де Трепор, отец Эдмона, был, пожалуй, самым добродушным, однако и самым увлекающимся из этой троицы. Давний сторонник бонапартизма, осыпанный всевозможными почестями и наградами после восшествия на престол Луи Наполеона, он сделался ярым приверженцем новой империи. Все деяния императора, даже его серьезные ошибки, представлялись ему чуть ли не божественными откровениями. Дон Лотарио де Толедо и Вольфрам Бюхтинг тоже были завзятыми политиками, с той, однако, разницей, что превозносили американскую систему свободы и самоуправления, а в новой французской политике видели гибель и разорение французского народа. Генерал Моррель, барон де Трепор, несмотря на свое доброе сердце, оказался не в силах отодвинуть вопросы политики на задний план, и получилось так, что Толедо и Бюхтинг начали избегать генерала, а под конец и вовсе перестали видеться с ним.

Позже, когда дон Лотарио целиком посвятил себя заботам о процветании своих американских владений, а Бюхтинг прочно обосновался в Виргинии, оба семейства стали бывать в Европе, и в частности в Париже, гораздо реже, не задерживаясь надолго. Эдмон был лишен возможности видеться с Инес, поскольку по долгу воинской службы находился далеко от Парижа — то в Италии, то в Алжире.

В Лондоне семейство Толедо свело знакомство с леди Уилстон и ее дочерью. Вдова проявила к Инес живой интерес и, когда все домочадцы возвращались с доном Лотарио в Америку, оставила ее у себя, чтобы руководить занятиями девушки по музыке и живописи, помогая ей завершить образование.

На этот раз возвращение Эдмона в Париж сильно омрачала ревность, которую он испытывал к Бельфлёру. Тот сумел завоевать расположение дам. Он, правда, не утратил своей флегмы, однако несколько обуздал присущую ему бесцеремонность и забавными замечаниями подчас умудрялся приводить дам в прекрасное расположение духа, так что леди Уилстон особенно благоволила к нему, выделяя даже больше, нежели Эдмона де Трепора. Казалось, Инес мало-помалу тоже начала испытывать удовольствие от общения с Бельфлёром, охотно болтая на разные темы и невольно заставляя Эдмона по-настоящему страдать от ревности.

Он знал, что любит Инес. Она была приветлива с ним, любезна, с удовольствием вела задушевные беседы. Но можно ли было из всего этого заключить, что она отвечала ему взаимностью? Она была очень хороша собой — наконец-то Бельфлёр признал это! — к тому же очень богата: герцоги, маркизы и графы и в Лондоне, и в Париже добивались ее благосклонности. А что мог предложить ей он, молодой капитан?! Правда, его отец тоже слыл далеко не бедным человеком, и Эдмона ожидало блестящее будущее, награды и почести, однако где ему было тягаться с каким-нибудь английским герцогом!

У Эдмона не хватало мужества выступить против Бельфлёра. Ведь вполне возможно, что его знакомый тоже искал расположения прекрасной американки. Да и вправе ли он помешать ему в этом? Счастье, переполнявшее сердце Эдмона, когда в Ницце он обменялся с Инес первыми словами, превратилось в муку, едва они сошли на Лионском вокзале в Париже и простились, договорившись вскоре увидеться вновь.

Леди Уилстон собиралась провести в Париже несколько дней. Естественно, Эдмон просил разрешения представить ее своим родным. Инес тоже находила вполне естественным делом снова встретиться с Гайде де Трепор и «дядюшкой Максом», которых прекрасно помнила с детских лет.

Домой Эдмон и Бельфлёр ехали в одном экипаже.

— Кстати, — неожиданно сказал Бельфлёр, — вы меня до сих пор даже не поблагодарили!

— Не поблагодарил? За что же? — смущенно спросил Эдмон.

— За повод, который я вам дал, чтобы возобновить знакомство и покорить девушку, о какой в наши дни можно только мечтать.

— Не шутите так, Бельфлёр! — серьезно заметил Эдмон. — Мне совсем не до этого. Вы знаете, как все началось, и увидите, чем все закончится. Инес мне неровня — я ее недостоин. Мне придется оставить всякую мысль о ней.

— В таком случае вы, простите меня, глупец! — воскликнул Бельфлёр. — Мадемуазель Инес до смерти влюблена в друга юности, и если она не станет вашей женой, то виной тому — вы!

— Не пойму, с чего вы это взяли, — мрачно ответил Эдмон. — Только это неправда!

— Ей-Богу, Трепор, вы и в самом деле еще слишком зелены и не заслуживаете такого сокровища! — вскричал Бельфлёр, сделавшись серьезнее обыкновенного. — Говорю вам, девушка вас любит, возможно, сама еще не подозревая об этом. Но не может же она первой признаваться вам…