Невеста по фотографии - [51]

– Ну перестань же! Я же всего лишь беременна, как другие…

Словно стесняясь, Подыль выпроводила за дверь Тхэвана, и ее начало тошнить.

На завтрак, обед и ужин Сонхва старалась готовить разные блюда, чтобы хоть как-то накормить Подыль. В этот раз была каша на кедровых орехах. Подыль выворачивало от одного лишь запаха еды, но, думая о ребенке, она насильно клала ложку в рот и проглатывала содержимое будто лекарство. Сонхва наблюдала за ней с волнением. Еле осилив три ложки, Подыль вернула тарелку, на что Сонхва безмолвно вздохнула.

– Сейчас кажется, что я привезла тебя сюды, чтобы ты за мной ухаживала. Ведь я выживаю благодаря тебе, – сказала тяжело Подыль.

Если бы не Сонхва, кто бы о ней заботился, когда она так страдает от тошноты? Тхэвану сказать было нельзя, да и с мамой Джули было бы не так спокойно, как с Сонхвой. Сонхва на это лишь молча улыбалась.

Через три дня после того, как они забрали Сонхву, к ним явился Сокпо. Но вместо жены он встретил Тхэвана с Подыль и Чэсона с женой. Сонхва же, будто зверек, преследуемый хищником, дрожала и не покидала комнату Подыль.

– Я тоже поначалу решил покончить с плохими привычками и жить счастливо! Я лез из кожи вон, но она и тогда не шла мне навстречу. Она забросила хозяйство и выходила из дома лишь по ночам…

От оправданий Сокпо Подыль охватила ярость:

– Откудова же взяться вдруг нежности к такому старику, как вы? Вам нужно было продолжать вести себя хорошо, а не начать ее избивать! Она же теперича живой труп, а не человек! – кричала громко Подыль, забыв, что рядом стоят Тхэван и Чэсон.

– Она сказала, что умрет, но домой не вернется, что ты будешь с этим делать? – спросил Тхэван, незаметно потянув Подыль за рукав.

Оценив ситуацию, Сокпо сказал, что раз Сонхва останется здесь, то он тоже хочет работать в этом лагере. Получив клятву от старика, что он не поднимет больше руку на девушку, бросит играть и пить и будет усердно трудиться, Тхэван и Чэсон пошли ему навстречу. Они также подготовили ему дом, где он мог бы жить.

– Сонхва родилась там же, где выросла я, она мне как младшая сестра из родной стороны, так что еще раз тронешь ее хоть пальцем, мы ее быстро с тобой разведем! – пригрозила мама Джули.

Благодаря тому, что Подыль была рядом, а жены в лагере все как одна заботились о Сонхве, девушка постепенно обрела спокойствие. Женщинам нравилось, что Сонхва лечит несварение желудка и головную боль своими иголками, да еще и справляется лучше доктора в лазарете. А еще она отлично выполняла работу на кухне, следуя всем указаниям госпожи Кесон и мамы Джеймса. Видя, как Подыль искренне ухаживает за стариком Со, который всего на год старше Сокпо, Сонхва постепенно меняла свое отношение к мужу. Она стала видеть в нем не супруга, а старика, достойного сожаления. Сокпо же трудился на плантациях, не доставляя кому-либо особых хлопот.

1919 год

Во второй декаде марта сообщество чосонцев на Гавайях забурлило. Поводом стали новости о Движении за независимость Чосона. Движение «Мансэ», или «Да здравствует независимость!», началось в Кёнсоне и других больших городах, а затем призывы к освобождению распространились по всей стране. Мужчины, женщины, старики, дети, студенты, крестьяне, рабочие, кисэн – все как один скандировали «Да здравствует независимость!». Эти громкие призывы, раздававшиеся эхом во всех восьми провинциях Чосона, пересекли море и докатились до Гавайев. Даже в американских газетах о Декларации независимости Чосона писали как о значительном событии.

Стоило жителям лагеря, ходившим на митинги в Гонолулу, собраться вместе, как они тут же начинали обсуждать Движение за независимость. Говорили, что десятки людей погибли или пострадали при столкновении с японской полицией, тюрьмы до отказа забиты протестующими, но это только разжигает движение еще больше. После рассказов о студентке, которая с отрубленной полицией рукой схватила флаг Великого предела и громко кричала «Да здравствует независимость!», многие соотечественники собрали волю в кулак.

Когда токсикоз прошел и Подыль стало легче, она начала волноваться, что братья, возможно, тоже участвуют в митингах. Вряд ли это могли быть Квансик и Чхунсик, которые жили в Очжинмаль, но за Кюсика, который часто бывал в округе Кимхэ, девушка беспокоилась. Не было сомнения в том, что там тоже проходили митинги. Кюсик знал причину смерти отца и брата, поэтому его неприязнь к японцам была куда сильнее, чем у многих. Теперь Подыль понимала, что значили слова ее матери в день похорон отца, адресованные маме Хончжу:

– Как можно победить энтих японцев, ежели наш государь не смог? Они убили отца моих детей, убили моего сына, но я не стану ненавидеть их и питать к ним злость. И не стану просить моих сыновей им отомстить.

Япония убила королеву, захватила страну, отравила императора и после окончания мировой войны становилась все сильнее. Подыль волновалась не только за братьев, но и за Тхэвана.

Декларацию независимости провозгласили 1 марта, а 3 марта Пак Ёнман, узнавший об этом заранее, собрал с каждого гавайского острова более трехсот пятидесяти человек и провел церемонию основания Батальона независимости Великого Чосона. Став представителем северной части Оаху, Тхэван часто уезжал с плантаций не только по воскресеньям, но и в рабочие будни. В сформировавшемся в китайском Шанхае Временном правительстве Республики Корея Ли Сынман был выбран премьер-министром, а Пак Ёнман занял пост министра иностранных дел. Теперь люди Чосона стали не подданными государя или нацией без страны, а гражданами нового Корейского государства. Соотечественники активно принялись спонсировать Временное правительство.