Невеста по фотографии - [5]

Как обычно, госпожа Юн встала до рассвета, тут же расчесала волосы гребнем и, как подобает замужней женщине, собрала их в пучок, затем отправилась в нужник. Как только мать вышла из комнаты, не сомкнувшая всю ночь глаз Подыль тут же начала толкать ачжимэ:

– Ачжимэ, ачжимэ!

– Чегось тебе? – спросонья заворчала ачжимэ, и Подыль перевернулась на другой бок.

– Энто правда, что ежели я поеду в Пхова, то смогу там учиться? – боясь возвращения мамы, быстро спросила девушка.

Даже если она не будет жить в роскоши, ей было бы довольно того, что она сможет учиться. Даже если будет трудно, она бы хотела попробовать, ради себя. Ачжимэ вдруг резко села, и девушка вскочила следом.

– Правда. Ужли я не казывала? Моя родственница уехала в Пхова навсе безграмотною, а теперича пишет домой письма и лопочет на ихнем прямо как тамошние носатые.

– Ачжимэ, тады я тоже хочу замуж в Пхова. Пожалуйста, потолкуйте с моей мамой, – взмолилась Подыль, схватив ачжимэ за руку.

– То-то, правильное решение! Об остальном-то я позабочусь, – погладила женщина шершавой рукой тыльную сторону руки девушки.

Услышав намерение дочери, госпожа Юн тут же его одобрила. Однако согласия невесты было недостаточно, чтобы с уверенностью говорить о предстоящей свадьбе. Фотография Подыль тоже должна была понравиться жениху.

– Об энтом не переживай! Подыль у нас невеста хоть куды! Я замолвлю за тебя словцо! А днем пойдем в фотоателье и сделаем фотографию, – громко сказала ачжимэ.

– Энто только ты так думаешь! Что с ней взять: отца нету, живем туго, да и сама она простая девчушка… Да и для фотографии нету ни одной красивой одёжи, – вздохнула госпожа Юн. Как только она решила выдать дочь замуж, упустить такого жениха, как Со Тхэван, стало жалко.

Мама была права.

– А ежель мне одолжить одёжу у Хончжу? – торопливо предложила Подыль.

От этих слов госпожа Юн невольно подпрыгнула:

– Хошь беду накликать? Хошь фотографию, от которой зависит твое замужество, делать в одёже молодой вдовы? Хошь, чтобы сразу все пошло наперекосяк?

Подыль считала, что Хончжу, за исключением того, что она не могла выходить из дома, была во всем лучше нее самой: говорила все, что ей вздумается, и ела, сколько хотела. Сейчас ее положение было хуже, чем у вдовы, но если она отправится в Пхова, то это будет совсем другой разговор. Подыль представила себя образованной современной женщиной в красивой одежде в окружении мужа и детей – жизнь, которую никогда не сможет обрести Хончжу, чья судьба стала подобна запятнанной кровью вышивке.

– Конечно, в такой одёже никой нельзя! – поддержала ачжимэ.

– А не пойтить ль нам на некую хитрость? – после недолгих размышлений сказала госпожа Юн, словно пришла к какому-то важному выводу. – Подыль, ты сфотографируешься вон в той одёже!

Эту одежду мама шила для будущей невесты и для завершения наряда оставалось лишь пришить белый воротничок.

– Дык как же можно? – коротко возразила Подыль, сильно удивившись предложению своей матери, которая никогда бы не позарилась на чужой ячмень, даже умирай она от голода, и которая тому же самому учила своих детей.

– Тады решили! – отрезала госпожа Юн с пунцовым лицом. – Отправим фотографию тебя в этой одёже и успешно договоримся о свадьбе! Ежели ты наденешь ее разочек для фотографии, то никто и не заметит, что ее кто-то уже носил.

– Правильно! Мы ж для хорошего дела ее попользуем, так что всё в порядке! – громко согласилась ачжимэ.

Госпожа Юн смазала заплетенные волосы дочери маслом камелии. Ачжимэ сказала, что припудрит Подыль лицо и нанесет румяна уже в фотоателье.

Держа в руках чужую одежду, девушка вышла из дома вместе с ачжимэ. Подыль было неловко обманывать с самого начала мужчину, за которого она собирается замуж, но даже ей не хотелось отправлять фотографию в старой одежде. Она мечтала понравиться Тхэвану и отправиться в Пхова.

С нарядом решили, но ее тревожило еще кое-что – Хончжу до сих пор не знала об этом грандиозном событии. Мать строго наказала Подыль сохранить новость о грядущей свадьбе в тайне от подруги, пока все точно не будет решено. Если сначала говорят о женитьбе, а потом все рушится, то винят в этом только девушку. Хончжу, что бы ни случилось, всегда все искренне рассказывала Подыль. И даже не утаила ни того, что ее первой любовью был умерший старший брат Подыль, ни подробностей ее первой брачной ночи.

Вечером, сделав фотографию, девушка отправилась к подруге и честно обо всем рассказала. Сколько ни просила ее мать, она не хотела иметь секретов от Хончжу, а такие новости держать в тайне было просто невыносимо. Оказалось, что подруга слышала рассказы о том, что мужчины в Пхова ищут невест из Чосона.

– Я слыхала об энтом в Масане из разговоров свекрови и ее суседки. Та ачжимэ выдала старшую дочь замуж по фотографии, и той понравилось, потому она зовет к себе младшую сестру. Тоды я подумала, что отправиться замуж в такую даль – энто что пойтить в монастырь, но теперича мне кажется, что энто в сто раз лучше, чем быть вдовой.

От слов Хончжу тревога в сердце Подыль тут же исчезла. Пусанская ачжимэ хоть и не из тех, кто врет, но девушку охватывал страх при мысли о месте, о котором она ничего не знает. Но если дочери той соседки, о которой говорит Хончжу, не понравилось бы в Пхова, то она бы не позвала туда свою младшую сестру.