Невеста по фотографии - [35]

– Нам, конечно, нужна еще пара рук, но ты справишься с такой тяжелой работой? – постукивая себя кулаком по плечу, спросила мама Тусуна. Для Подыль ее слова прозвучали так: может ли жена хозяина плантации делать такую работу?

– Конечно. Я буду хорошо работать, в соответствии с вашими наставлениями! – сказала Подыль еще более учтиво, боясь, что ее посчитают заносчивой, веди она себя как новая жена хозяина плантации.

– И правильно! Покудова у тебя нет детей, хоть гроши, а заработать стоит. Стирка, конечно, выматывает, но по времени неплохо. В столовой, пока готовишь завтрак и ужин, нужно успеть приготовить обед мужу, который он возьмет с собой на работу, а в прачечной до полудня вещи постирал и повесил, а перед приготовлением ужина сходил и снял. Мы получаем в месяц на всех чуть больше тридцати долларов, мелочь идет на издержки, а остальные деньги делим поровну на троих по десятке. У нас нету такого, что старший берет больше, а новичок – меньше, – объяснила мама Джули.

Здесь американские деньги называли на чосонский манер. Доллар – вона, цент – чон, сто чонов – это одна вона. За десять часов беспрерывной работы в полях мужчины получали один доллар двадцать центов; трудились шесть дней в неделю, и так месячная зарплата получалась примерно тридцать долларов. Подыль слышала, что по сравнению с первыми зарплатами мигрантов это была огромная сумма. Как бы ни говорили, что Тхэван землевладелец, Подыль только сейчас осознала, какими большими деньгами были сто пятьдесят долларов, отправленные ей свекром.

Подыль было неловко просить свекра помочь ее семье, ведь он и так уже отправил внушительную сумму, чтобы заполучить ее в невестки, а мысль о разговоре по этому поводу с Тхэваном задевала ее самолюбие. Девушка решила, что заработает семье своими силами. Когда Подыль сказала, что будет работать в прачечной, ни свекор, ни Тхэван не препятствовали ее решению. Никто в лагере не сидел сложа руки и не развлекался, кроме малышей, таких как Тони. Даже младшие братья и сестры Джули и Джеймса присматривали за своими младшими или выполняли работу по дому.

Работа в прачечной действительно была трудной. Особенно непросто приходилось с испачканной желто-красной грязью рабочей одеждой – замоченные штаны становились грубыми и тяжелыми. Даже для предварительной стирки их приходилось натирать щеткой и некоторое время выбивать хлопушкой. После всех процедур – разведения мыльного раствора, замачивания и полоскания по нескольку раз – руки Подыль дрожали, а спина, казалось, готова была разломиться. После этого шитье в Очжинмаль не казалось таким уж мучением. Ночью после первого дня работы в прачечной девушка стонала от боли. Проснувшийся от этих звуков Тхэван отыскал где-то мазь и дал жене, сказав, что, если ей тяжело, не нужно этим заниматься. После этого грубого совета Подыль стиснула зубы и подавила стоны.

Но работа в прачечной была не только трудной. Пока они стирали, госпожа Кесон и мама Джеймса приносили им перекусить. Во время передышки было интересно слушать разговоры женщин, у которых опыта было больше, чем у недавно приехавшей на Гавайи Подыль, поэтому она ловила каждое их слово. Обедали женщины тоже вместе. Подыль же из-за пожилого свекра возвращалась домой одна, и госпожа Кесон часто заворачивала ей закуски с собой. Господин Кесон и ее свекор были друг другу как братья.

Однажды Подыль выбивала белье, когда что-то темно-красное закапало на одежду. Это что-то было ярче, чем желто-красная грязь. Поняв, что это кровь из ее носа, девушка отбросила хлопушку и запрокинула голову назад. Вверху, по небу плыли кучевые облака. Они были такие же, как те, что она видела, сидя на пороге родного дома. Сладковатая кровь текла по гортани.

– У тебя кровь? Ох, как ты, знать, устала! Посиди здесь, отдохни! – усадила девушку мама Джули.

Мама Тусуна отыскала комок ваты и протянула его Подыль.

– Уж все в порядке. Не волнуйтесь! – закрывая ноздрю ватой, сказала намеренно радостным голосом девушка.

– Это для тебя ново, потому так. Потихоньку станет проще. Все равно по сравнению с работой в полях стирка – цветочки.

– Энто правда. На плантациях кто-то нет-нет да и свалится с ног от усталости.

При этих словах мамы Джули мама Тусуна вспомнила:

– Я, когда сюда приехала, родила младшего Тусуна, но оставить его было не с кем, поэтому я брала его с собой в поля. Положу в корзину, оставлю в тени и работаю. К обеду грудь так наливалась молоком, что все платье спереди было мокрым. Даже когда малыш болел, я не могла остаться с ребенком, потому что боялась бригадира. Малыш плакал, и я горько плакала вместе с ним, но продолжала работать. В Чосоне я тоже жила бедно, без гроша за душой, но только здесь впервые испытала такие мучения.

Подыль взглянула на руки мамы Тусуна в густой мыльной пене. Она слышала, что женщина приехала сюда вместе с мужем, но он умер пять лет назад. После несчастья самой большой гордостью этой женщины, вырастившей в одиночку шестерых детей, был ее младший сын Тусун, который жил в Гонолулу со старшей сестрой и ходил в среднюю школу. Мама Тусуна, на которой не было живого места, словно по привычке повторяла, что ей нужно работать, пока сын не закончит школу. Она напомнила Подыль ее собственную мать, которая тоже мучилась, живя без мужа.