Невеста мастера - [37]
Мягкий, теплый свет одной-единственной лампы отпечатал ровный золотой круг на паркетном полу и ковре. Огромное ложе из орехового дерева, которое занимало едва ли не большую часть комнаты, оставалось в полумраке. У изголовья кровати стоял с Библией в руках преподобный Уитакер и читал какой-то псалом. Констанс мельком взглянула на священника и, проглотив жесткий комок в горле, храбро подошла к краю постели.
Алекс, какой-то весь изменившийся, словно уменьшившийся в размерах, полулежал на груде подушек. Под закрытыми глазами большие темные круги, ярко выделявшиеся на фоне пепельно-серой кожи лица. Его грудь под фланелевой ночной сорочкой едва-едва приподнималась при каждом вдохе, руки, лежавшие поверх одеяла, казались бескровными и безжизненными.
— Дедушка! — прошептала она, и слезы хлынули у нее из глаз.
Алекс пошевелился, открыл глаза, поискал ее глазами и — какое счастье! — протянул ей руку. Она схватила его руку и, осыпая ее поцелуями, рухнула на колени у кровати…
— Достаточно, Уитакер, — скорбно произнес Алекс.
Пастор мгновенно прекратил чтение и сделал несколько каких-то движений, как бы пытаясь оградить больного от нежелательного и опасного вторжения и в то же время избегая прикосновения к виновнику нарушения спокойствия. Алекс поднял другую руку и погладил ее давно нечесаные волосы, разметавшиеся по плечам.
— Констанс…
— Прости меня, дедушка! Я плохая, скверная девчонка, но я, правда, не хотела тебя обидеть. Скажи, что ты прощаешь меня…
— Ш-ш-ш, девочка. Мой темперамент — это крест, который я должен нести…
Это прозвучало как мягкий упрек, и жаркое чувство вины охватило все ее существо, вытеснив все остальное.
— Ты должен поправиться. Я никогда не прощу себе… Ты поправишься, да?
Он глубоко вздохнул и опять закрыл глаза.
— Все в руках божьих. Сегодня жив, завтра… Вот почему…
Констанс прижала его холодную ладонь к своим мокрым щекам и прерывающимся от рыданий голосом переспросила:
— Что почему, дедушка?
— Почему я хотел, чтобы ты была устроена прежде, чем я отправлюсь в мир иной…
— Ты выздоровеешь! — выкрикнула она, сжимая его руку. Не почувствовав ответного пожатия, она издала почти панический вопль:
— Дедушка? Алекс!
Он снова медленно открыл глаза — устало и как бы с усилием — преодолевая какую-то неимоверную тяжесть.
— Я беспокоюсь за тебя…
— Не надо! Пожалуйста, ты должен весь сосредоточиться на том, чтобы справиться с болезнью…
— Так тяжело… И ведь никто о тебе не позаботится… Если бы я только знал… Если бы ты могла обещать мне…
— Обещать что, дедушка? — Она наклонилась поближе к нему, чтобы услышать то, что срывалось с его едва шевелившихся губ. — Я сделаю все, что ты хочешь!
— Нет, нет! Просить об этом снова… — Он потрогал себе грудь и сморщился как от боли. — Но это такая тяжкая ноша. Дочка Джеймса. Я за тебя отвечаю. Если бы только…
— Ну что?! Скажи же! Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Выйди замуж… и останься в Бостоне. Тогда мне сразу станет легче.
Комната вся закружилась у нее в глазах, потом как будто стала куда-то проваливаться, лампа, казалось, вначале вспыхнула ярким светом, а потом начала гаснуть. Оставить мечту о Париже, осесть в этом Бостоне? Выйти замуж, отогнав от себя мысль, что она убийца, которую могут разоблачить в любой момент? Отдать свою душу и тело мужчине, который поначалу будет ее, самое большее, терпеть, а потом неминуемо возненавидит? Жизнь ее научила избегать такого рода зависимости. Да, она попала в ловушку и ведь знала же, почти с самого начала, что это ловушка, эти узы крови, эта ее жажда быть любимой, иметь свой дом… Да, Господь смилостивился над Алексом, но взял за это высокую цену с нее.
— Я… я не знаю, смогу ли я… — Она прошептала это, раздираемая жесткой душевной мукой.
— Ну, тогда ступай, черт тебя подери! — Алекс отвернулся. — Я лучше умру один, чем в обществе неблагодарных отпрысков…
Преподобный мистер Уитакер дотронулся до ее вздрагивавших от сдерживаемых рыданий плеч.
— Может быть, вам лучше уйти… Констанс резко дернула плечом.
— Нет, нет! Дедушка, ну, пожалуйста!
— Девочка, видит Бог, я тебя люблю, но это слишком тяжело сознавать, что я потерял тебя также, как и Джеймса.
Дыхание Алекса стало прерывистым.
— Ну, все. Оставь меня — я скоро предстану перед своим Создателем.
— О, если бы кто-нибудь вынул у нее из груди сердце, чтобы она могла думать только о себе! Но нет — и вот все ее будущее, о котором она так мечтала, тает, тает как следы на песке. Она села рядом с ним на край кровати, сцепила его пальцы со своими.
— Все в порядке, не сдавайся, дедуля! — Как же тяжело ей это говорить, но… надо! — Я сделаю так, как ты хочешь, обещаю.
Он быстро повернул к ней голову, в глазах у него что-то блеснуло, может быть, отражение от лампы. — Поклянись на Святой книге.
Преподобный отец проворно протянул ей свою Библию.
— Вы ведь христианка, дочь моя?
Констанс с каким-то странным чувством смотрела на эту книгу. Когда-то она находила на ее страницах утешение и надежду, но это было так давно… С тех пор все изменилось. И когда она положила руку на истрепанный переплет, в ее голосе не было благоговения, только страх и отчаяние. — Да, я была воспитана на Библии…
Пленница в доме своего властолюбивого отца, красавица Бэтти Энн Линдер уже успела заслужить репутацию "падшей женщины" у добропорядочных жителей городка Дэстини, что в Аризоне. И ее изрядно подмоченная репутация пострадала еще больше, когда она сначала случайно ранила странствующего "проповедника", а потом принялась заботиться о нем.А между тем Зак Медисон был просто волком в овечьей шкуре — сладкоголосый соловей себе на уме… вечно алчущий интрижки самовлюбленный сластолюбец, вечно пекущийся о своем "здоровье".
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
Забота благородного виконта Десфорда о судьбе юной Черри Стин неожиданно перерастает в страстную любовь. Но на пути к счастью встают родственники Черри, и в результате Десфорд рискует лишиться и любимой, и своего состояния. Удастся ли виконту преодолеть все препятствия, вы узнаете из романа «Крошка Черити».
Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…
Начало XX века. Молодая провинциалка Анна скучает в просторном столичном доме знатного супруга. Еженедельные приемы и роскошные букеты цветов от воздыхателей не приносят ей радости. Однажды, пойдя на поводу у своих желаний, Анна едва не теряется в водовороте безумных страстей, но… внезапно начавшаяся война переворачивает ее жизнь. Крики раненых в госпитале, молитвы, долгожданные письма и гибель единственного брата… Адское пламя оставит после себя лишь пепел надежд и обожженные души. Сможет ли Анна другими глазами посмотреть на человека, который все это время был рядом?
Даже лишившись родины, общества близких людей и привычного окружения, женщина остается женщиной. Потому что любовь продолжает согревать ее сердце. Именно благодаря этому прекрасному чувству русские изгнанницы смогли выжить на чужбине, взвалив на себя все тяготы и сложности эмиграции, — ведь зачастую в таких ситуациях многие мужчины оказывались «слабым полом»… Восхитительная балерина Тамара Карсавина, прекрасная и несгибаемая княжна Мария Васильчикова — об их стойкости, мужестве и невероятной женственности читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Кто спасет юную шотландскую аристократку Шину Маккрэгган, приехавшую в далекую Францию, чтобы стать фрейлиной принцессы Марии Стюарт, от бесчисленных опасностей французского двора, погрязшего в распутстве и интригах, и от козней политиков, пытающихся использовать девушку в своих целях? Только — мужественный герцог де Сальвуар, поклявшийся стать для Шины другом и защитником — и отдавший ей всю силу своей любви, любви тайной, страстной и нежной…