Невеста мастера - [23]

— Ах ты, Господи! — В голосе Констанс было почти отчаяние.

Алекс снова присел к ней и взял ее за руку.

— Ты получишь свое вознаграждение, раз я обещал. Но я выдал этому Мак-Кину всю наличность, какую смог наскрести. Поэтому я должен просить тебя потерпеть.

— Я… я понимаю…

— Неужели тебе здесь ничего не нравится? — спросил он.

— Да, конечно же, нравится! Ты такой добрый и хороший! — Он выглядел таким уязвленным, несчастным, что она решила слегка ободрить его.

— Да, да. — Взмахом руки он отмел эти сантименты. — Но я всегда понимал, что у молодой женщины должны быть свои собственные интересы. Ты нашла что-нибудь, что возбудило бы твой интерес? Или кого-нибудь?

Ей сразу пришел в голову образ Мак-Кина, но об этом, разумеется, лучше помалкивать. Она выбрала более осторожный ответ.

— Я занимаюсь живописью и, кстати, мисс Филпот прошлым вечером была так добра, что пригласила меня в свой литературный клуб.

— Вот это дело! — твердым, не допускающим возражений тоном, произнес Алекс. Чем стараться выполнять мои дурацкие директивы, лучше следуй зову своего сердца. С сегодняшнего дня все уроки отменяются!

— Но Алекс…

— Ни слова больше, давай ешь, а я пошел… — Он неловко чмокнул ее в щеку.

— Тут всего не съешь! — пробормотала она. Действительно, столько всего на нее навалилось, и она не знала, плакать ей или смеяться.

Алекс остановился в дверях. Хмыкнув, он кивнул ей почти заговорщически.

— Литературное общество, да? Забьем им там баки!

Констанс посмотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом на пирог и покачала головой — она проиграла! Этот хитрюга опять все переиначил по-своему. Но что ей остается делать? Без денег она не попадет даже на другой берег Чарльз-ривер, а уж о том, чтобы пересечь Атлантику, — об этом и думать не приходится.

«Да, в конце концов, может быть, не все так уж и плохо», — подумала она, отламывая кусочек хрустящей корочки. Если дедуля и впрямь отказался от слишком амбициозных замыслов в отношении ее, она может какое-то время поиграть в кроткую овечку, а там все и устроится…

Может быть… Взяв в руку вилку, она вонзила ее в самый центр пирога и с удовольствием отправила в рот здоровенный кусок печеного яблока. Стараясь не уронить пирог на пол, она вытащила из-под подушки пальто Лока и разложила его на коленях.

Он его носил и отдал ей, когда оно еще хранило тепло его тела. Эта мысль была ей почему-то приятна. Глупо… Глупо и опасно думать о нем. Он всего лишь проявил к ней типичное для янки грубоватое покровительство. Еще более глупо и опасно вспоминать, какие у него сладкие, жаркие и властные губы…

С тихим стоном она отодвинула тарелку с пирогом. Желудок как-то сжался, тут не до еды. Этот мужчина привлекал, интриговал и пугал. Ведь она уже решила, что должна держаться как можно дальше от этого Лока Мак-Кина. Но, с другой стороны, разве она когда-нибудь поступала как должна была поступать? Но нет, на этот раз здесь особый случай — нарушать данное себе слово она не будет. Пусть эта напасть обрушится на кого-нибудь другого.

Она даст неделю срока Алексу, и если он не выделит ей денег из ее доли, она сама устроит себе заем из той суммы, которую положила в банк для Дайлана и этого его несносного брата. И — в Париж, в Париж! Конечно, до этого еще кое-что нужно уладить: извиниться перед Роджером, побывать на вечере у мисс Филпот, закончить картину, изучить расписание пакетботов в Европу, запастись дерзостью для этого нового морского путешествия и отдать Локу его пальто.

Констанс встала с постели, взяла пальто, чтобы завернуть его, и почувствовала, что ей трудно расстаться с ним, с этим тонким запахом шерсти, мыла и… и мужчины, который его носил. Раздраженная, злая на себя за эти нюни, она сложила пальто. Чем скорее это уйдет в прошлое, тем лучше. С глаз долой… Она уговорит Мэгги сегодня же совершить очередной — и последний — вояж на верфь, закончит там картину и занесет пальто в контору так, чтобы даже не встречаться с ним. Она решительно кивнула сама себе и стала одеваться.

Все так и произошло, как она задумала, хотя и не совсем так.

Лок бросил свое перо на чертежный стол, выпрямился, расправил уставшие плечи и потер воспаленные глаза. Вышла из строя паровая лебедка; двое из наиболее нервных инвесторов потребовали обратно свои деньги с весьма путаными и малоубедительными объяснениями — цифры в расчетах не сходятся. Плюс еще обычные неурядицы на верфи, плюс еще какое-то взвинченное состояние самого Лока — чертовски трудный выдался день. В печурке весело горели дрова. Комната представляла собой нечто среднее между рабочим кабинетом и приемной: большое удобное кресло с протертыми подлокотниками, полки, заставленные справочниками по кораблестроению, книгами по математике и макетами кораблей, большой чертежный стол — его освещали масляная лампа и дневной свет от окна, выходившего на строительную площадку верфи, — вот и все, что в ней было, скупая роскошь холостяка. Одна дверь выходила на наружную лестницу, которая вела на второй этаж — там он жил. Через другую дверь виднелась маленькая комнатушка для отдыха: изящный чайный столик, ширма, украшенная изображением огнедышащего дракона, лежанка с покрывалом из роскошного китайского шелка — неожиданный контраст с деловой строгостью его кабинета.