Невеста Крылатого Змея - [89]

— Баловство одно, — ворчал Князь, пряча улыбку. Кажется, бесхитростные слова девушки ему поглянулись.

— Пойдем-ка, что тебе покажу… Нарочно здесь остановку сделал. Уж больно место чудное. Каждый раз, как сюда наведываюсь, долго у камня стою, два пути его уже испытал удачно, а вот третьего еще не доводилось. Не лежала душа по нему ступить. Теперь сам хочу то дело исправить. Пришла, знать, пора.

— Да, о чем же ты говоришь?

— За мной иди и сама все увидишь.

Леда послушно ухватилась за протяную ладонь, вслед за Князем прошла вдоль лесной окраины до неширокой равнины впереди. Места нежилые. Непаханная степь с чахлым разнотравьем раскинулась вокруг, но вдалеке уже виднелись новые леса. С высоты, пожалуй, эта прогалина лоскутком кажется, зажатым между сосновыми борами. Только ровно посредине пустоши какой-то непонятный выступ, словно каменный гриб из земли торчал. Путники подошли ближе.

Легкий ветерок шевелил подсыхающие веточки бессмертника и еще крепенькой пижмы с желтыми подушечками цветов. Густо разросся вокруг валуна и тысячелистник с душицей, а рядом ковыль расправлял свой невесомый султан. Ни дать ни взять, кто-то нарочно здесь добрые травы посадил, украсив древнее надгробие. Леда сразу заметила на щербатом от времени валуне какую-то надпись. Стерты были многие буквицы, зеленью обросли или сизым лишайником.

— Что-то я не разберу, Годар. Может, сам прочтешь…

Леда с опаской водила пальчиками по растрескавшимся рунам, и Князь свою руку поверх ее положил:

— Остереженье это я на память знаю, давно заучил. Вместе прочтем:

Как пряму ехати — живу не бывати

Налеву ехати — богату быти

Направу ехати — женату быти.

Леда даже не сдержала восторженного возгласа:

— Истинные чудеса! Да я же такое знаю, это во всех наших сказках встречается, а вот удалось и наяву повидать. Спасибо, Годар! Только… только страшно чуток, как же так — «живу не бывати»? Неужто, нарочно туда ходил?

Теперь Леда с замиранием сердца смотрела на заросшую пожухлым клевером тропу, что вела от камня прямиком к чернеющему вдали бору. Потом со страхом посмотрела в смеющиеся глаза Суженого.

— Не тревожься, заюшка моя, давно уж быльем поросло, да крапивой подернулось то дремучее зло. Много выпило людской кровушки, много славных витязей истребило, а и на Него управа нашлась. Долго бились с Поганью, а все ж таки я его одолел. На груди только и осталась метка. Когти у Него кривые были, ровно иноземные сабли, а пасть клыкастая как у секача, только гораздо злее. Ну, что дрожишь-то вся… не буду далее сказывать… Лучше про богатство спроси.

— Ас этим как? Не отсюда ли полные короба девичьих забав привез в прошлый раз? Кольца, да серьги…

— А вот и не угадала! Украшениями со мной Звенигорцы расплатились. Тамошние мастера на всю Дарилану славятся таким-то добром. А здесь богатство другое оказалось. Не златом-серебром, а медной рудой да красной глиной полна земля, отдал находку рукастым людшкам из Боридуба. Там хорошие гончары и кузнецы, руки их целый город кормят и окрестные поселения.

У подножия камня Годар сорвал маленький цветок незабудки и укрепил в волосах девушки. Строго смотрел, словно в самую глубь души:

— Сама видишь, одна мне дорога осталась. Вместе по ней пойдем, потому как другой мне жены не надобно. Ты — одна мне навек Богами дана.

Рассмеялся даже, так, словно тайну открыл, запрокинув голову к чистому небу, тронула губы улыбка:

— Арлета дома нам свадьбу готовит, уже, чую, наряды шьет, целую толпу девок посадила за работу. Большой праздник нам устроить хочет, все приметы-обряды соблюсти. А в прежние-то времена люди проще женились, обходили посолонь кругом ракитового куста или светлой березки — вот и сладили дело. И я здесь тебе хочу свою клятву дать, что буду тебя любить и беречь, пока кровь по жилам бежит. До последнего дня. До последнего вздоха. И ты обещайся моей быть.

Леда жадно слушала его, трепетала душой: «А ведь верно, какие еще нужны ритуалы, если два человека все друг другу сказали честно. Любим и будем вместе. Потому что в этом счастье для нас, потому что иначе нельзя».

Соединились уста, смешалось дыхание, долго стояли так, обнявшись, Леда поглаживала плечо Годара, чувствуя, как быстро бьется в груди сердце Змея.

— «Хороший мой, тоже тебя люблю, один для меня навек и так много счастья сейчас, что даже боязно…»

— Скажи, а что имя твое значит, почему назвали тебя Годар?

Улыбнулся, не открывая глаз:

— Сама додумайся, ведь совсем легко: Го-дар… Горыни дар. Отец меня ждал, любил, да вот только строг был, не в пример матушке.

— А она? Из ближайших мест?

— Сказывала, напротив, из чужой далекой земли. Купил ее отец на торгу. Увидел и сразу признал за свою пару. Все бы отдал, чтобы с собой забрать. Привез в Гнездовье и сделал женой. А она его долго дичилась, после привыкла, конечно, а может, когда понесла, тоже любовь в ней проснулась. Матушка добрая была, песни нам на чудном языке пела…

Ну, полно, полно грустить! Руку мне дай, ступим на заветную тропу, чтобы и мне женату быть. Суженую свою я уже встретил.

— Это хорошо! — согласилась Леда, протягивая мужчине ладонь.

Вместе, плечо к плечу, ушли они вправо от седого валуна, и не видали уже, как выскочила на камень юркая серая ящерица, долго сидела, греясь на солнышке, смотрела людям вслед, согласно покачивая точеной головкой.