Невеста для Дракона - [43]

— Маленькая, но существенная поправочка — павшие Самые-Светлые — Создания в мире. Я пал, потому и стал Князем Тьмы — Серафимом, выполняющим роль надзирателя в палача. Существо моего вида может искупить свой грех, только помогая другому грешнику осознать свои ошибки и заплатить за них. Это тяжело. В Аду полным-полно таких тварей, кому костюмчик ни в одной живой воде не отстирать. Их приходится всеми силами сдерживать в подземных лабиринтах и темницах. Стоит сплоховать, на мгновение отвлечься, и ты облажался — твари, выбравшись из Ада, сами не заметят, как со смаком устроят незапланированный Апокалипсис. Как расшалившиеся дети, дотянувшиеся до взрывчатки. Бу-бух! И снесло половину Млечного Пути, со всеми людишками, наядами, геядами и прочей живностью. В общем, работы выше крыши, а рук не хватает. Выходных мало. Отпускных нет. Каторжный труд. Одно слово — ад кромешный.

Белые, как у мертвеца, пальцы пробежались по столу, напомнив Ирина лапки ядовитого паучка. Как-то отрывочно, мазками и штрихами воспринималась сумеречная комната, где, казалось, с каждой минутой теней становилось больше.

— Князья Ада, — в задумчивости проговорила Ирина, — враги рода человеческого. Значит, ты и мне враг?

— Враг?

Во взгляде Андриаса Ирине почудился укор. Его глаза словно резали душу по кусочкам, заглядывая в самые потаённые её уголки.

— Насчёт вражды с человечеством? Это просто смешно! А уж тебя я тем более не враг.

— Я хотела бы верить! Всем сердцем. Правда! Но всего моего воображения не хватает для того, чтобы представить для чего одному из первородных, могущественнейших существ во Вселенной мог понадобиться маленький и незначительный «человеческий детёныш»?

— Вариант с любовью ты отметаешь сразу?

Слова его катились по коже леденящими шариками, оставляя после себя болезненный след.

— Ты считаешь меня настолько глупой и самовлюблённой, чтобы поверить в любовь бессмертного к смертной? Что демоны вообще способны любить? Да и будь она настоящей, твоя любовь, не её я хочу — я хочу домой! Вернуться к себе — вот мой счастливый финал.

— В таком случае у твоей истории, увы, его не будет. Или, — он улыбнулся с хищной кошачьей мягкостью. — Или всё будет не так, как ты предполагаешь, ведь вернуться к себе можно по-разному.

Его взгляд был долгим, знающим, и манящим. Будто внутри огненной лавы его глаз начал действовать магнит, грозя уловить, а быть может и вытянуть из неё душу.

— Я не понимаю…

— Всё ты понимаешь! — перебил он её. — В сердце твоём уже есть ответы, которых нет в твоей голове. «Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему это придёт конец! Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему своему. Из-за любви к Родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит от них безо оглядки. Мудрецы поднимаются в небо и бросаются в самый ад из-за любви… а я, на свою беду — бессмертен!».

— Что это?

— Цитата. Очень точно отражающая суть всего, что когда-то случилось с одним из ангелов, осмелившихся полюбить простую смертную и променявшего на неё крылья, а взамен получившего лишь тлен и прах.

Идеально белое лицо Андриаса казалось в этот момент бесстрастным.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать… — начала, было, Ирина, но смолкла, растворяясь в огненном зелье, плещущемся вокруг чёрных зрачков его глаз.

— Отлично ты всё понимаешь. Пусть твоё сердце и твой разум ничего не помнят, твоя душа не могла всё позабыть.

— Моя душа? Она-то здесь при чём? Не трудно сообразить, что сейчас последует сентиментальная история о прошлом.

— Последует. Я любил тебя в одном из твоих прошлых воплощений, а ты отвечала мне взаимностью.

— Звучит как идиллия, — с сарказмом протянула Ирина. — Но что же случилось потом?

— Потом ты погибла, а я ждал твоего возвращения семьсот восемьдесят лет. Согласись, это заслуживает внимания?

— Наверное, — кивнула Ирина, — наверное имеет, если веришь в это.

— Что мешает тебе верить?

Андриас приблизился на расстояние слишком близкое, чтобы не быть интимным. Ирина ощутила прикосновение прохладных белых пальцев, прочертивших линию её скул, скользнувших по губам.

— Вы просто играете со мной… в свои… драконьи игры… — дрожа, проговорила она, вновь теряясь, не в силах понять саму себя: нравится ли ей то напряжение, что витало между ними сейчас или нет?

Бархатная тьма ночи. И алые зрачки лютого хищника, не знакомого с нежностью. Страшно. Волнующе. Хочется верить, хоть и понимаешь, что между ланью и волком только один исход и возможен. Любовь проклятых несёт за собой смерть так же верно, как летняя гроза — удар молнии.

— Какого это чувствовать себя бессмертным? — полушёпотом спросила Ирина.

— Рядом со смертным? Мучительно больно. С первой встречи знать, что разлука неизбежна, что тот, в ком заключён для тебя весь мир, уйдёт. Он уже медленно ускользает с каждым часом, с каждым днём. Десятилетия медленно, но верно выпивают их него всё соки, и он истаивает, превращаясь в корректуру на самого себя — того, прежнего, кого ты полюбил когда-то. Его кости делаются тоникими и ломкими, косы редеют, лицо покрывается морщинами. Даже светоч разума постепенно угасает. Глядя на руины всего, что осталось, ты понимаешь, что где-то там, за всем этим тленом, по-прежнему теплится душа… та единственная душа, что способна озарить твой одинокий путь. А потом ледяной ветер заставляет и её погаснуть. Тогда не остаётся ничего.