Невеста для демона страсти - [43]

— Какой еще богини?

— Старой. Мы потом ее свергли, примкнув к Деусу. Но бог оказался не так силен, как хотел казаться, и проклятия снять не смог, хотя обещал расплатиться именно этим. Обманул. Ну, значит, и сам будет однажды обманут… Не важно, Роззи. Пока ты жива, я вновь буду самим собой. Ну а мой человеческий облик — это пока, чтоб тебе привыкнуть, — резко оборвал он откровения. — И его надо восстановить, пока к нам не сбежались все святые отцы округи. Они мне без надобности, и пусть это будет взаимно. Ты ведь поможешь мне, Роззи?

— Как?

— Просто, милая, очень просто, — он поднялся с пола, потянувшись ко мне. — И даже приятно, — его рука легла мне на затылок, а губы оказались совсем близко. — Вот так.

Я нервно сглотнула. Я все понимала — и чего он хочет, и что он непременно это получит. И даже то, что с ним я уже целовалась — и мне это нравилось. Но… тогда он был человеком… он выглядел человеком… он казался… А сейчас…

Его лицо было так близко, что даже полумрак не спасал. Я видела тьму, клубящуюся в его глазницах. Да я только тьму там и видела! И отшатнулась, попытавшись вырваться из его рук, уклониться от его губ. Не пустил.

— Прости, Роззи, — шепнули мне губы, казавшиеся в сумраке кроваво-красными. И сомкнулись с моими — жестко, требовательно, сминая сопротивление и буквально выпивая дыхание.

Голова закружилась, но не от удовольствия от его сказочных колдовских ласк. От нехватки воздуха, от накатившей внезапно слабости, от ужаса. Если бы я не сидела, жестко зафиксированная в его объятиях, я бы, наверно, упала, а так — просто обвисла в его руках.

— Нет, так никуда не годится, Роззи, ну что ты? — он оторвался от моих губ, взглянул изучающе в мое безжизненное лицо. — Давно ты стала падать в обморок от моих поцелуев? Это же я, Роззи. Всегда — только я.

— Да… я понимаю… просто… Я не могу! Мне страшно! Я не могу сейчас! Мне нехорошо… — одна мысль о том, что, возможно, поцелуями он ограничиваться не собирается, вызывала едва ли не дурноту. Не сейчас. Я не настолько сильная. Мне надо хоть как-то привыкнуть… Не колдун, нет. И не безвредный бесплотный дух. Настоящий демон, пожирающий человеческие страсти! И сейчас собирающийся подзакусить мной!

— Что ж, — вздыхает мой демон. Не печально, нет. Коварно! С предвкушением! — Я вижу, первый урок не усвоен. Придется нам повторить, — он взмахивает рукой, и в ней оказывается плотная черная лента. — Не люблю повторяться, но ты просто не оставляешь мне выбора.

— Ох, нет…

— Да, Роззи. Ты знаешь, что да, — и лента оказывается у меня на глазах, на мои слабые попытки сопротивляться он просто не обращает внимания. — Ты моя. И ты будешь послушной девочкой. Очень послушной, — рывок, и я падаю на мешки животом, а он заводит руки мне за спину, и в одно мгновение сковывает наручниками. Этот характерный щелчок — едва ли я скоро смогу забыть. — Ну вот, уже значительно лучше, — удовлетворенно замечает этот гад, видимо, вдоволь налюбовавшись на свою работу. — Оковы освобождают, Роззи. От ненужных метаний, сомнений, страхов. От необходимости реагировать «правильно». Вставай, моя радость. Вот так, — он тянет меня на себя, заставляя подняться на ноги и сделать несколько шагов назад. — А теперь наклонись вперед. Сильнее, — и он тянет вверх мои скованные за спиной руки. Я вскрикиваю — это больно, плечи еще от его прошлых забав не отошли — но вынуждена подчиниться. Я склоняюсь все ниже, стремясь уменьшить боль в задираемых вверх руках, пока мое тело не оказывается параллельным полу.

— Я так упаду! — панически восклицаю, ощущая свою полную уязвимость и беспомощность.

— Куда, Роззи? Я уже закрепил веревку за крюк в потолке.

— К-какую веревку?

— Ту, что привязана к наручникам. Ты никуда не упадешь и никуда от меня не денешься. Ты моя. И здесь и сейчас ты отдашь мне то, в чем я остро нуждаюсь.

— Страх и боль?

— Так уж и боль, — смеется чудовище. — Так, небольшой дискомфорт. Страсть его смоет. А страх… Да, я обожаю твой страх. Тем более, что он тебя возбуждает. Особенно в состоянии безысходности, — его руки легли мне на бедра, заставляя сделать еще один маленький шажок назад и ощутить ягодицами его весьма материальную плоть, — когда ты понимаешь, что все будет, Роззи. И тебе никуда не сбежать…

— Ты маньяк!

— Я тоже хочу чувствовать, Роззи. Осязать, обонять, ощущать, — его руки скользнули по моему животу вверх к груди, сжали ее сквозь одежду, заставив меня резко вздохнуть. — И это единственный способ. И согласись — довольно приятный способ.

Он добрался до ворота рубахи и резко дернул, разрывая. Чтобы дальше скользить ладонями уже по обнаженной коже, мучить обнажившуюся грудь, то сжимая, то ласково поглаживая соски. И заставляя меня дышать все чаще, и все реже сдерживать стоны. Тьма, беспомощность, его низкий вибрирующий голос, его уверенные, властные ласки — все это сводило меня с ума, тело отзывалось, тело помнило, оно реагировало на звуки и прикосновения. И разум уже не удерживал картинку монстра, он сдавался, он видел мысленным взором Лиса, герцога, или просто тьму — бархатную, манящую тьму, ласкающую меня тонкой замшей перчаток. Разум уплывал, поглощенный ощущениями — слишком сильными, слишком будоражащими…