Невеста для демона страсти - [42]

— Тогда, — вздыхаю судорожно, — предупреди и меня. Что будет стоить мне жизни? За что ты убьешь меня, внезапно прекратив свои игры?

— Нет такой вещи, Роззи. Играю ли я, или я серьезен — я всегда буду беречь тебя, всегда буду любить, — он чуть потянулся, чтоб коснуться губами моих коленей — прямо через грубую ткань. Затем потерся щекой и вовсе опустил на них голову, обхватывая меня руками за поясницу. — Ты — мое самое главное сокровище. Моя жизнь. Обряд связал нас навеки. Лишь благодаря тебе я живу. Лишь благодаря тебе я живой. И я жив, лишь пока жива ты, моя Роуз. Я жив лишь тобой…

— Но, когда меня не станет… ты разве умрешь — совсем? Ты же говорил, что ты дух, и ты существуешь… — я чуть дернулась под его тяжестью. Хотелось оттолкнуть, но… Он казался таким беспомощным с головой на моих коленях, таким не страшным…

— И я существую, — подхватил он мои слова. — Как бесплотная тень, как безликий туман. Питаясь огрызками чужих страстей, что доносит ветер, да обрывками чужих видений. Это не жизнь, Роззи, это холодное прозябание.

— Ну и что же тебе помешает найти себе другую Роуз — новую, очередную? Разве мало отцов, готовых продать свою дочь незнакомцу в обмен на карточные долги? А по городским подворотням порыскать — так отдадут и за бутылку.

— Отдадут, — спокойно кивает он, — да некому будет взять. Договор, моя Роззи, — пояснил в ответ на мое недоумение. — Мой народ заключил некогда с Деусом договор. И, согласно ему, я могу связать свою жизнь с человеческой девой лишь раз в сто лет. Да и то, далеко не с каждой. Иногда проходят твои сто лет — и ты отправляешься в мир, и ищешь. А подходящей невесты нет… Я восемь лет ждал, когда ты вырастешь, Роуз.

— Ждал? Меня? Но… А если б отец отдал меня другому?

— Не герцогу Александру? — чуть усмехается мое личное чудовище. — Да какая мне разница, кто числится твоим мужем на этой земле? Он проспал бы свою свадьбу, я — нет… Хотя — с герцогом, конечно, идеально получилось, там такая кровь! И по папе и по маме! Даже у королевских деток она похуже…

— При чем здесь его кровь? — тут же пугаюсь я. В памяти вновь встает мертвое тело, беззвучно падающее на ступеньки, и кровь, что толчками вытекает наружу из раны. — Зачем тебе его кровь?

— Мне — незачем, Роззи, что ты? — он даже голову поднимает и рискует взглянуть на меня сквозь спутанные пряди непомерно отросшей челки. — Мне не нужна ни кровь, ни смерть, я питаюсь нематериальным: эмоции, фантазии, мечты, всепоглощающие страсти… Те три идиота в переулке были просто идеальным кормом: столько ненависти, столько жажды убить, растоптать, унизить! Еще б минут двадцать их подоить… Нет, надо было полезть с ножом к моей девочке! Бездарная смерть, от которой одни убытки! Их не доел, тебя напугал, облик развеял… — он садится на пол подле меня, чуть отвернувшись и обхватив руками коленки. Лицо все же прячет. Явно прячет.

— Ну и что же ты так… неаккуратно? — интересуюсь осторожно. Его рассуждения заставляют меня нервно вздрагивать. — Если ты прямо из воздуха… можно ж было сделать не копье, а щит. И не убивать, а оттолкнуть…

— Разозлился, — покаянно признается создание с сиреневыми искрами в волосах. — Не совладал… Столько злости, ярости, ненависти… Я привык их просто тянуть, а тут — испытал сам… Или, может быть, испугался. Я так хорошо все продумал, а тут… Из-за какого-то жалкого человечка — и все потерять!.. — он в некоторой растерянности качает головой, словно и сам до конца не понимает — как же это он так?

— Меня, конечно же, радует, что ты защищал не меня, а исключительно свои планы…

— Роззи!

— А что? Зато честно. Ведь мог бы красиво соврать, что за восемь лет ожидания ты безумно в меня влюбился, но… планы, — чуть усмехаюсь и обхватываю себя руками. Зябко. — Так может, ты столь же честно расскажешь, что именно это за планы? Раз уж я в них… Куда мы едем, и едем ли мы еще куда? Где мы будем жить и будет ли у нас вообще свой дом — или ты так и будешь развлекаться: то конюхом, то плотником? Я как бы твое сокровище, и связана с тобой неким обрядом — но этим самым обрядом ты связал меня с герцогом, разве нет? Ты сказал, что ты — дух, не имеющий материальной формы, но вот человеческий облик ты утратил, а материальную форму — вовсе нет…

— Тише, Роззи, тише. Ты решила вывалить на меня все вопросы разом? Так я забуду первые прежде, чем дослушаю до последних, — знакомо смеется он. Пришел, видимо, в себя, после неожиданно испытанных сильных чувств. Вернулся к привычным несильным. — Едем мы в Аденские горы, — начинает спокойно объяснять, обернувшись ко мне. — Там, в одной из закрытых долин, живет мой народ. Там будем жить и мы. Едем не спеша, останавливаясь во всех встречных городках: я наслаждаюсь человеческой жизнью, ты прощаешься с ней.

Сглатываю, мгновенно бледнея:

— П-прощаюсь? Это как? Почему?

— Потому что мы не люди и живем в своей долине совсем иначе, — он лишь улыбается на мои страхи. — И ты постепенно станешь… Получишь способности, о которых и не мечтала, возможности, которые людям и не снились, свободу, человеческой деве попросту недоступную… Обряд соединил нас, и теперь мы словно сообщающиеся сосуды: ты получаешь мои возможности, я твои, и чем дальше — тем сильнее взаимопроникновение. И именно потому, что это взаимопроникновение уже началось, полностью потерять материальную форму я уже не могу. Я вновь становлюсь собой — тем, кем был до проклятия Богини.