Невеста Чернобородого - [67]

Мэйнард, хромая все заметнее, при виде ее оступился и неудачно парировал удар, так что рапира маленького корсиканца насквозь пронзила его бедро. Но поскольку это была хромая нога лейтенанта, и он не полностью опирался на нее, то ему удалось сохранить равновесие и сделать ответный выпад, который попал в цель. Козел упал с хриплым стоном, и шпага Мэйнарда, вырванная из его руки тяжестью падающего тела, отлетела в сторону по навощенному полу. Один из пиратов поддал ее ногой, отбросив подальше, и Тич ее подобрал.

Он смеялся, вполне довольный зрелищем, которое стоило ему трех его лучших людей. Однако теперь он нахмурился:

— Э, да это никак офицерская шпага? — произнес он. — Клянусь Сатаной, я почти догадывался об этом! Так ты, значит, щеголь с квартердека?

— Я первый лейтенант военного флота его величества, — с достоинством ответил Мэйнард. «Черт побери! — думал он, с трудом превозмогая отвратительную тошнотворную слабость. — Что за гнусное невезение! Надо же ей было явиться как раз во-время, чтобы увидеть, как я убиваю карлика!».

Анна стояла, держась обеими руками за горло, где поблескивало завоеванное ею ожерелье. Она тоже чувствовала тошноту, видя, как сочатся кровью раны Мэйнарда; но вместе с тем она видела также маленькую мягкую ямочку на его крутом подбородке, высокую загорелую шею на мужественных плечах, почти таких же широких, как у Черной Бороды. Ей казалось, что весь пол вокруг усеян мертвыми мужчинами, и кровь внезапно снова приобрела для нее свой истинный трагический смысл.

Тич, казалось, не обратил никакого внимания на появление Анны. Незаметным движением он раздавил под столом стеклянный фужер для вина, зачерпнул пригоршню мелких острых осколков и украдкой затолкал их в ствол пистолета, приготовленного для «припудривания черной пудрой». Он заталкивал большим пальцем в ствол очередной осколок, когда Анна бросилась к нему и положила руку ему на плечо.

— Прошу вас! — взмолилась она. — Не убивайте его!

— Э? — Тич даже вздрогнул от такой необычной просьбы. Он снизу вверх посмотрел на Анну: — А что, разве он приглянулся тебе? Если бы я подумал, что это так, то сразу перерезал бы ему…

— Нет, нет! — поспешно перебила его Анна. — Это только… Я уже довольно насмотрелась на всякие убийства — трупы, кровь, пистолеты, ножи… Я… я устала… и боюсь, что сегодня ночью увижу мертвецов во сне!

Тичу показалось, что он понял.

— А ведь и верно, — согласился он. — Сегодня неподходящая ночь, чтобы видеть мертвецов! Ведь сегодня твоя брачная ночь, не так ли, козочка?

Глаза Анны в испуге расширились, когда она вспомнила, что ее ожидает сегодня ночью.

— Пожалуйста… — пробормотала она. — Если уж я решила выйти за вас замуж, то не хочу представлять вас в роли убийцы!

— А ты за это поцелуешь меня покрепче, правда?

— О да! — торопливо кивнула Анна, готовая сейчас пообещать все, что угодно, лишь бы спасти лейтенанта.

Тич осклабился в довольной улыбке:

— Ну что ж, девочка, твое желание для меня главное, потому что будь я проклят, если хочу, чтобы ты полночи хныкала у меня под ухом! Так что мы с тобой заключим честный договор: ты будешь сегодня со мной мила и приветлива, как если бы я был самым красивым мужчиной из всех, кого ты знала, а я за это обязуюсь сегодня никого больше не убивать. По рукам?

Глаза Анны засветились благодарностью, и она согласно кивнула.

Тич громко захохотал густым самодовольным смехом деревенского острослова, которому удалось отмочить очередную сомнительную шутку.

— Ну что, здорово я напугал тебя, верно? — наклонившись, проговорил он ей на ухо. — А ведь стрелялка-то пустая! Я только собирался поддразнить ею этого парня!

Мэйнард, закрыв глаза от усталости и боли, опустился на здоровое колено. Он едва соображал, где он и что с ним. С трудом придя в себя при очередном взрыве хохота, он сквозь кровавый туман увидел девушку, стоявшую рядом с Чернобородым; ее рука была в ладони разбойника, а лицо обращено к уродливой физиономии бандита. Мэйнард мог бы поклясться, что заметил нечто вроде мягкой благосклонности в ее взоре. К такому головорезу! Собрав остатки сил, он поднялся на ноги и встал, пошатываясь и придерживаясь рукой за спинку стула.

Тич с пистолетом в руке шагнул к нему.

— Я хочу, чтобы ты передал кое-что от меня старому Грогу48, мой нежный юный красавчик, — проговорил он, скаля зубы. Мэйнард удивился тому, что пирату известна кличка главнокомандующего английским военным флотом в Вест-Индии.

— Ты имеешь в виду коммодора Вернона? — устало спросил он.

— Ну да, а как же! Старый дружище, добряк Грог Вернон! Скажи ему, что это я третьего дня потопил его военный корабль «Скарборо»! Скажи ему, что это сделал капитан Тич, потому что я не хочу, чтобы другие посягали на эту честь!

— Я не передаю сообщений от бандитов, — сказал Мэйнард. Он ожидал взрыва ярости, но Тич не шевельнул ни одним мускулом. После молчаливого обмена взглядами, полными взаимной ненависти, Тич сделал пистолетом жест, разрешающий лейтенанту удалиться.

— Как хочешь… — процедил он сквозь зубы. Мэйнард молча повернулся и, стараясь не упасть, хромая, медленно пошел прочь из зала. Выстрел из пистолета, нацеленного пониже спины, стегнул его, как удар бича.