Невеста Бартальди (Никому не уступлю) - [35]

— Тогда бессонница грозит остаться с тобой на всю жизнь, — яростно заявила она.

— Мне нужна только ты одна, Кьяра. — Он сделал шаг к ней, голос у него стал ниже, нежнее. — Ты разрываешь мне сердце, красавица моя.

— Не приближайся ко мне и не говори так. Вы слишком жестоки, синьор, — охрипшим голосом проговорила она.

— В твоей власти сделать меня добрым. — Он натужно засмеялся.

— По-моему, у тебя есть кому сделать тебя добрым — девушка в Сиене. — Она бросила эту фразу, не задумываясь.

Губы у него сжались.

— Да, она, без сомнения, подарит мне свою ласку, если я попрошу ее. Только я не хочу. Неужели ты так проста, что ничего не видишь и не понимаешь?

Она покачала головой.

— Я хотела понять, но то, что произошло за эти последние недели, выше моего понимания. Единственное я знаю точно: я бы хотела сейчас оказаться за много миль отсюда и никогда не видеть тебя. — Она жалобно всхлипнула. — Уходи, Гвидо, пожалуйста. Иди туда, где должен быть, иди к людям, с которыми должен быть. И оставь меня в покое.

— Сомневаюсь, красавица моя, что смогу оставить тебя в покое. — Он усмехнулся. — Но если ты так ненавидишь, есть простое средство, — продолжал он с горечью. — Закрой глаза, и я исчезну. Сделай это, Кьяра. Сделай это сейчас.

Гордость, воля, сознание отступили, она закрыла глаза — и через мгновение с наслаждением почувствовала прикосновение его губ к волосам, лбу, губам и прикрытым векам.

— До свидания, — прошептал он, — дорогая моя, любимая моя.

Гвидо ушел, и она почувствовала себя такой одинокой, какой не была еще никогда в жизни.

Когда Клэр-Кьяра снова обрела способность мыслить и шевелиться, она тут же потянулась к Виолеттиной сумочке и начала искать таблетки. Хотя какие таблетки могли вернуть ее сейчас к реальности? Как понять человека, который вступает в брак и целует другую? А она-то какова? Хочет ненавидеть его — и не может, и презирает себя за это.

Да где же эти таблетки? Непролитые слезы жгли ей глаза. Она высыпала содержимое сумочки на кровать, и ключи от машины, звякнув, упали на пол.

Клэр медленно наклонилась и подняла их, взвешивая в руке.

Вот она, судьба.

Остаться возле Гвидо хотя бы на час, а тем более — на ночь! Она погибнет, погибнет, погибнет!

Итак, она доедет до ближайшей станции, сядет на поезд — все равно куда, лишь бы замести следы, чтобы даже Гвидо с его возможностями не нашел ее. Она должна была сделать это давно, но тянула, сама не зная зачем. А вещи? Вернуться за ними — значит пойти на риск. Только смена белья, несколько самых необходимых туалетных принадлежностей, паспорт и деньги. Этого должно хватить. Если ее начнут искать, то одежда в гардеробе создаст впечатление, что она ненадолго вышла, скажем, погулять перед сном. Это даст ей запас драгоценного времени.

Конечно, она должна переодеться. В черном платье и длинном пиджаке она будет выглядеть достаточно элегантно и нарядно.

Расстегивая платье, Клэр поймала в зеркале свое отражение. Гвидо прав, действительно, хороша: светлые волосы, темные блестящие глаза, легкий румянец, подчеркивающий скулы. Черное платье облегало стройные бедра, высокий разрез обнажал длинную, затянутую в черный чулок ногу.

Хватит любоваться, сейчас главное — вперед, прочь из виллы, прочь от Гвидо, только бы он не помешал.

Галерея и лестница были безлюдны, видимо, все ушли в гостиную.

Клэр заставила себя идти спокойно, оглядываясь в полумраке сада, делая вид, что просто прогуливается. Подойдя к часовне, она замелила шаг. Часовня была в лесах, вход на колокольню по-прежнему был закрыт — видимо, что-то мешало реставрации.

Строение было огорожено, но, подойдя ближе, Клэр с удивлением заметила, что несколько досок сняты и прислонены к забору. Еще больше она была поражена, когда увидела машину неподалеку.

Может быть, архитектор вернулся, чтобы закончить осмотр? Но он не стал бы делать это в полутьме. Или Гвидо пригласил его на ужин?

Но разве такая машина может принадлежать преуспевающему архитектору?

Нахмурившись, Клэр решила подойти к ней поближе, но уже у машины услышала голоса и инстинктивно спряталась за капот.

Двое мужчин вышли из колокольни, держа в руках что-то тяжелое, завернутое в мешковину и перевязанное веревками.

Сначала ей почудилось, что это тело, и она быстро зажала рот рукой, чтобы не закричать.

— Осторожнее, идиот. — Голос показался ей знакомым.

Это Фабио!

— Если ты разобьешь ее, то лишишься состояния, — нетерпеливо продолжал он.

Они открыли багажник и опустили свою ношу внутрь, бормоча и ругаясь.

Клэр так и замерла. Она понятия не имела, что они делают, но не испытывала ни малейшего желания быть обнаруженной.

Шепотом обменявшись какими-то репликами, они вернулись к колокольне, и Клэр выпрямилась. Они явно замышляли что-то дурное. Надо немедленно сообщить, но возвращаться в дом она не собирается. Можно остановиться у первого же телефона-автомата, подумала Клэр, осторожно пробираясь назад.

Багажник был все еще открыт, она заглянула внутрь и замерла: в машине лежала кое-как прикрытая тряпками статуя Минервы.

Они крадут статую!

— Добрый вечер, синьорина, — раздался сзади голос Фабио, и она, вскрикнув, обернулась. — Я так и подумал, что это вы рыскаете тут. Занятие, вполне достойное для женщины Бартальди, — охранять его ценности.