Невеста Анатоля - [3]

Даже жутко слушать было, как ему это хорошо представилось — словно вправду.

Сегодня Ване приснился сон, будто он старец, спасается в пустыне, и дьявол его пугает и искушает…

Интереснее всего было, как каждая песчинка в бабочку превратилась, и вдруг все поднялось на воздух: «Будто пестрый снег», — говорит.

Если бы я такой сон увидала — мне бы иначе приснилось. У Вани потом тьма наступила, и волки завыли… а я бы увидала, как через это стадо бабочек идет Божья Матерь с Младенцем и кругом от нее свет…

Отчего я таких снов не вижу?

Братец Андрей Акимович сегодня на Ваню рассердился. Ваня что-то в счетах напутал. Иван всплакнул. Я зашла к нему — стала утешать.

— Ничего, тетенька, это я только немножко огорчился… У меня теперь такой сон есть, что мне все равно.

Хотела я было расспросить, что он видел, да уж поздно было, одиннадцатый час — все уж спать пошли.

Мы сегодня с Аннушкой шубы выколачивали. Шубы пришлось вынимать в этом году рано. Уже заморозки, хотя снегу еще нет.

Развешиваю я шубу и все думаю о Ванином вчерашнем сне… Вот бы мне увидать такое хоть раз!

Ему снилось, что мы живем где-то у моря, в том самом дворце, который нарисован на картине, что у нас в гостиной висит.

Кругом сад… Ваня говорит, — цветов много-много, и апельсинные деревья в цвету, а вдали, как на картине, горы видны… И будто мы с ним какие-то знатные нерусские люди…

— Вы, — говорит, — тетушка, графиня, и волосы у вас черные, а на черных волосах жемчужная корона. И даем мы праздник… в саду. Везде фонарики, цветные… гостей много… все нарядные, и одеты, как при Марии Стюарт одевались… И между гостями один итальянский принц…

Тут мы и поспорили.

Ему приснилось, что принц этот в меня влюбился, а я в него.

— Фу, — говорю, — да какой же принц в меня влюбится? — и рассмеялась, а Ваня обиделся.

— Ведь я вас во сне красавицей видел. Во сне ведь все не как вправду. И сам я был высоким брюнетом, в черном бархатном костюме, как у Гамлета… Вы видели в театре «Гамлета», тетушка?

— Нет не видала, а пьесу читала… Знаешь, когда много читаешь, книга за книгу словно цепляется. Мне часто в книгах имя Гамлета попадалось; и у Тургенева есть рассказ: «Гамлет Щигровского уезда» — ну, я заинтересовалась узнать и прочла… Прочла и «Короля Лира» и «Отелло»… Шекспира сочинения[3].

— Вы, тетенька, удивительно образованная: все-то вы знаете, — говорит Ваня с таким почтением, что я засмеялась.

— Ну, нашел образованную — прогимназию кончила.

— Что ж, что прогимназию, а вас о чем ни спросишь, вы все знаете.

— Глупый! Да что я «знаю»-то? Только то, что в книжках прочитала.

— А помните, тетенька, как вы подробно все про Иоанна Грозного нам рассказывали… А третьего дня дяденьке Петру Акимовичу объяснили, кто такие Мальтийские рыцари были.

— Так это я из исторических романов. Когда век свой читаешь, так как же таких вещей не знать.

Вечером пришли гости, и пришлось с ними сидеть.

Катерина Федоровна жаловалась, что не успела сливы вовремя сварить, и они сразу вздорожали. А я успела и сварить, и намариновать, и обрадовалась, а тут невестка вспомнила про рябиновую пастилу, и мне стыдно стало, что я ее, убогую, не порадовала… Завтра обязательно сварю пастилу… да заодно и настойку сделаю, рябина теперь морозом хвачена, отличная настойка будет.

Досадно, что Ваня сегодня сон досказать не успел, чудный сон.

В того самого принца, что меня любит, влюблена цыганка, а Ваня в эту цыганку…

Когда гости ушли, я хотела к нему пойти, да у него уж огня не было.

Утром братец Петр Акимович послал Ваню в банк, а потом в рощу на порубку. Приедет к ужину, или там заночует?

Очень уж дослушать хочется, чем там у него дело кончилось.

Ну и сон:

Цыганка-то хотела меня убить и, под видом гаданья, заманила меня в подземелье, а он, Ваня, в это время с принцем на дуэли дрался… Странно. Когда Ваня просто говорит, так двух слов связать не умеет, а как сны свои рассказывает — словно по книге читает. Я слушала… слушала и вдруг поняла.

— Ваня, — говорю, — да ведь ты это не во сне видел, а ты просто это, как сказку, выдумал.

Он сразу покраснел, даже до слез, голову опустил и тихо так говорит:

— А не все ли равно, тетенька, я как будто все это видел — как вам рассказывал… — и замолчал.

Сидим мы с ним тихо… ветер в печке шумит, лицо у Вани словно осунулось, грустное-грустное…

Смотрю я на него и так мне тоскливо стало, даже вздохнула я.

Ваня встал.

— Прощайте, тетушка.

— А чай разве пить не будешь?

— Нет, не хочется.

А слезы у него из глаз так и катятся…

Сварила рябиновую пастилу — очень удалась.

Невестка меня благодарила и даже со слезами сказала: — Бог тебя, Сима, не оставит за то, что ты ко мне, как родная сестра…

Я разревелась — к случаю придралась.

Мне со вчерашнего дня плакать хочется — Ваню жалко… Ну чего я ему сказала… Пусть бы рассказывал: ведь мне самой интересно слушать было.

Вернулась от всенощной. Лампадки затеплила. Села книгу почитать — пока, до ужина.

Входит Ваня.

Эти три дня он со мной не разговаривал, все рамки выпиливал.

Я посмотрела на него и опять книгу взяла.

Он стоит у двери, и слышу, как тяжело дышит.

— Что с тобой? — спрашиваю.

— Тетенька, вы на меня не сердитесь, что я про эти сны врал… Я ведь не совсем врал… Я, правда, вижу очень занятные сны… и потом от себя дальше придумываю…