Невероятный иммунитет. Как работает естественная защита вашего организма - [34]
Наше знание о цитокинах ведет к большому перевороту в медицине — к возможности управлять их концентрацией в теле и тем самым усиливать дея- тельность иммунной системы, чтобы та боролась с инфекциями или раком, или же гасить эту деятельность, если нужно лечить от аутоиммунного заболевания. Как мы уже убедились, поддержка иммунной системы интерфероном увенчивается успехом лишь отчасти, но есть множество других цитокинов, которые еще предстоит попробовать. Один из первопроходцев — некоторые считают его главным первопроходцем[267] — в исследовании поддержки иммунного отклика на рак — Стивен Розенберг.
Розенберг стал заведующим хирургического отделения в Национальный институт онкологии в Бетезде, США, 1 июля 1974 года в свои тридцать три, в подчинение ему попало почти сто человек персонала, а годовой бюджет у отделения был несколько миллионов долларов. Там он с тех пор и трудится — поскольку считает, что это «идеальное место, где можно заниматься крепкой фундаментальной наукой и не сходя с места применять ее к пациентам»[268]; он уже стал соавтором более 800 научных статей[269]. В чудесной книге под названием «Суматоха в крови», посвященной первопроходцам иммунных методов лечения, популяризатор науки Стивен С. Холл именует Розенберга «невероятно уверенным в себе». «Некоторым, — пишет Холл, — может показаться, что он зашел слишком далеко и слишком быстро, другим же — что он как раз тот человек, которому по плечу сдвигать горы в научной сфере, за которой держится репутация, что она жертвует слишком многими мышами ради спасения совсем немногих человеческих жизней»[270]. Сам Розенберг говорит о себе так: «Я знаю, что целеустремлен. Вероятно, целеустремленность — синоним безжалостности»[271]. К своему времени он относится бережно: «Я редко бываю на больших конференциях, а если отправляюсь туда — произношу свою речь и уезжаю»[272].
Его целеустремленность — «хочу исцелить рак и всех, кто вообще им болеет» — восходит к одному пациенту, с которым он познакомился, когда завершал свою хирургическую практику в 1968 году[273]. За двенадцать лет до этого пациенту удалили крупную опухоль, но хирург обнаружил несколько других, которые нельзя было удалить. Пациенту сказали, что больше ничего поделать нельзя; его отправили домой умирать. Однако двенадцать лет спустя он был все еще жив — и беседовал с Розенбергом. Розенберг мог бы запросто отмахнуться от этого случая как от ошибки диагностики, но взялся разобраться с записями, тщательно осмотрел пациента и вгляделся в старые снимки с микроскопа, обнаруженные в больничном архиве[274]. Никаких ошибок. Этот человек действительно жил с несколькими крупными опухолями и без всякого лечения чудесным манером от них исцелился. Спонтанные регрессии метастатического рака — одно из редчайших явлений в медицине[275]. Как они происходят? «Единственный важнейший элемент хорошей науки, — писал позднее Розенберг, — состоит в постановке важного вопроса. Тот вопрос был важным»[276].
Ученый рассудил, что такое исцеление у пациента — результат действия иммунной системы. В первой попытке лечения Розенберг взял у него кровь и ввел ее другому пациенту, пожилому ветерану, умиравшему от рака желудка, и стал смотреть, что произойдет. Пациент шутил, что всю жизнь стрелял наудачу, и удача наконец должна ему улыбнуться[277]. Но, увы, не сработало, и старик умер через два месяца. Сам Розенберг позднее признал, что мысль та была наивной — «едва ли не стыдной в своей простоте»[278], — но попробовать стоило все равно[279].
Далее Розенберг опробовал всевозможные методы. В одном из них понадобилось выделить иммунные клетки из крови пациента, вырастить их в лаборатории, чтобы их стало больше, а затем вбросить их обратно пациенту в кровь. При разведении иммунных клеток лабораторно Розенберг опирался на данные, что цитокин IL-2 можно применять для стимуляции размножения иммунных клеток человека. Точные условия, в которых иммунные клетки можно разводить, пришлось нащупывать методом проб и ошибок — и поныне выращивание клеток человеческого организма в равной мере и искусство, и наука. Но даже при большом количестве иммунных клеток не было очевидно, что они выживут, если вернуть их в кровь пациента, или сохранят хоть какую-то способность уничтожать опухолевые ткани. В том, что Розенберг пытался проделать, было столько неизвестных, что большинство ученых даже думать не стали бы о такой смелой программе, однако сколько бы ни ожидало его всяких «если» и «но», Розенберга вела вперед мысль: если все получится, он сможет исцелять рак.
Ни один из первых шестидесяти шести пациентов Розенберга его экспериментальным лечением не спасся. И тут, в 1984 году, появилась его шестьдесят седьмая пациентка — Линда Тейлор. Морской офицер, тридцатитрехлетняя Тейлор пришла на прием к Розенбергу с метастатической меланомой, раком, поражающим кожу, а также внутренние органы
