Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2 - [26]
- Это правда, мадам Диккенс, что вы не хотите быть на приеме у Лафайета?
Мгновение Тюльпану казалось, что он плохо расслышал. О каком приеме спрашивает этот тип? И какого черта жена полковника Диккенса может быть приглашена на прием, даваемый Лафаетом?
Ответ Летиции, даже если и был, потерялся в шуме голосов, из которого вдруг, выплыла следующая фраза, произнесенная краснорожим и рыжеволосым здоровяком, которого Тюльпан видел очень отчетливо, ибо тот находился у окна.
- Подумайте, дорогая, генералы Хоув и Клинтон будут очень опечалены, не видя вас там. Всеобщее торжество будет неполным, если не будет самой красивой женщина нашей армии.
- Клинтон? Хоув? Злейшие враги приглашены к генерал-майору? Где? Когда? Как? Почему?
- "Возьми себя в руки, - сказал себе Тюльпан вполголоса. - Ты слишком долго миловался с Ненси. Ты не ел уже много часов, Ты слышишь голоса, это точно."
Затем кто-то другой, может быть сам Диккенс, сказал то, что заставило рассмеяться всех этих господ: восемь тысяч солдат регулярных войск и наемников, с пятнадцатью орудийными расчетами в походе, и командовать парадом будет сам генерал Хоув.
- Не забудьте Грея! - воскликнул кто-то другой, - а если он укроется от Грея, стол будет накрыт в Шуикил Клинтоном и О`Xарой! - что вызвало у собравшихся новый приступ смеха.
Не смотря на кулинарные сравнения, Тюльпан, пришедший в смятение, начал понимать. И понял все, когда четкий и резкий голос Летиции сказал.
- Не критикуя вас, господа офицеры, я не испытываю никакого удовольствия присутствовать при унижении человека, пусть нашего врага. Я не испытываю радости от этого, а только стыд.
Двадцатью минутами позже, не пропустив ни фразы, Тюльпан знал уже многое. Он знал уже столько, что оставалось лишь дождаться за деревом отъезда офицеров, а его план похищения, ввиду более срочных дел, перенести на будущее, как бы это ни было обидно.
Часовые, стоявшие перед домом, не слышали, как скрытно к ним приблизился квакер. Квакер напал на них сзади, схватив своими сильными руками за шею и стукнув лбами друг друга, два раза, - этого было достаточно. Он придержал их за воротники таким образом, что они мягко повалились на землю, не причинив вреда. Потом он отвязал показавшуюся лучшей лошадь и поскакал рысью, ибо взошла луна и он не боялся, что его скакун споткнется. Он не боялся быть увиденным патрулем, - не было больше в Филадельфии такого количества патрулей, и он теперь знал почему.
* * *
- Мсье Тюльпан, я посылал за вами в пять утра, чтобы доверить вам разведку с Большой Борзой, вашим большим другом, разделяющим с вами палатку. Его нашли там одного. Ваш дорогой друг, мсье Большая Борзая, дал вашему отсутствию объяснения, показавшиеся мне несколько туманными. Вы отправились на сбор шампиньонов, которым сильный дождь последних дней, кажется, пошел на пользу. Так?
- Я нашел только поганки, мсье генерал-майор.
- А для заклятия злых духов, я думаю, вы оделись протестантским пастором?
- Квакером, мсье генерал-майор.
Так начался под бой часов в восемь утра в палатке Лафайета разговор между ним и Тюльпаном, которого часовой не узнал при его возвращении в Баррен Хил и немедленно привел к шефу, подталкивая штыком в спину.
Лафайет брился с помощью короткого клинка с перламутровой рукояткой, подарком герцогини Айенской, его тещи, напоминавшем о супруге Адриане, о которой он вспоминал только бреясь и когда писал длинные письма о своей славе. Порезав подбородок, глухо ругаясь и вытирая губкой капельку крови, он проворчал:
- Итак, мсье? Позвольте вас спросить, откуда вы прибыли и почему вдруг квакером?
- Из Филадельфии, мсье генерал-майор.
- Из Филадельфии?
- Точно так, как я только что имел честь вам сообщить.
- И что вы делали в Филадельфии без приказа? Но не говорите мне, что это из-за верности той юной особе, из-за прекрасных глаз которой, а не из-за любви к независимости, вы и приехали в Америку. Нет нужды толковать об этом, мсье Большая Борзая, ваш сообщник, мне уже все сказал.
- Этой юной персоне, мсье, увы, я не смог выразить и малейших проявлений верности, но я слышал из её уст фразу, сделавшую её ещё дороже для меня. Вот она: "Я не хочу присутствовать на приеме, где я буду свидетелем унижения человека. Я испытываю от этого не радость, но стыд".
Растерянность появилась в чертах Лафайета, и, чистя свою бритву, он посмотрел на Тюльпана с видом человека, потерявшего нить беседы.
- Правда?
- Да, мсье.
- Но вы не говорите мне, мсье, о каком приеме и каком человеке шла речь!
- Прием, я опишу в деталях; человек - вы.
Он помолчал, чтобы придать больше веса своим словам, чем вызвал у Лафайета нетерпение.
- Хорошо! Говорите, лейтенант. Говорите же!
- Господа англичане завидуют вашему высокому рангу, ненавидят вас из-за того, что вы не на их стороне и противостоите им, знают, что вы находитесь здесь, в Баррен Хил, и отнюдь не с впечатляющими силами. Они разработали план, результат которого отплатит вам за все неприятности.
- То-есть? Убить меня?
- Еще чище!
- Я не вижу, что может быть хуже этого, мой дорогой.
- Заманить вас в ловушку, пленить и препроводить в Филадельфию. Там, мсье, не смерть вас ожидает, но худшее: осмеяние. Намерение их - сделать из вас посмешище и отправить во Францию, покрытым этим позором. Генералы Клинтон и Хоув - я это знаю, уже раздали приглашения на большой банкет, на встречу с маркизом Лафайетом.
Историю своего героя Бенжамин Рошфор прослеживает сквозь годы детства, которое Фанфан провел подкидышем в парижском предместье Сен-Дени в компании таких же беспризорников и шалопаев, где он впервые влюбился и познал таинства любви и откуда отправился в "большой мир" — в странствия по всей Франции, где пережил свои безумные приключения, пока не был мстительной любовницей буквально продан в армию.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!