Неведомые земли. Том 2 - [30]

Как правило, подобным экономико-географическим и транспортно-географическим проблемам историки уделяли слишком мало внимания. Даже такой крупный и добросовестный исследователь, как Ранке, игнорировал тот факт, что во времена императора Юстиниана связь с Китаем по суше была невозможной. Уделив рассмотрению вопроса о внедрении шелководства в Византии всего одну фразу, Ранке без каких-либо обоснований пишет о «паре монахов, которые добрались до самого Китая и там ознакомились с производством шелка».[12] Однако связь событий здесь представлена неверно.

Прокопий Кесарийский, повествуя как современник о прибытии монахов, помещает свой рассказ в самом неожиданном месте, а именно в своем знаменитом труде о войне с готами, и называет страну, откуда монахи доставили грены шелкопряда, Сериндой. В литературе того времени это название нигде больше не встречается. Очевидно, оно образовано искусственно и совершенно [78] равнозначно — не географически, а этимологически — нашему современному названию Индокитай. Ведь серами, или шелковыми людьми, называли в первую очередь китайцев, а «инда», разумеется, производное слово от «Индия». Ввиду того что понятие «Индия» в древности было крайне туманным и многозначным, мы, исходя из этимологического толкования слова «Серинда», не можем сразу же разгадать его географическое содержание и вынуждены довольствоваться крайне неопределенным указанием на то, что страна эта лежала «выше индийских народов», то есть севернее Индии.

В 1806 г. Аже пытался проводить параллель между названием «Серийская Индия» и понятием «Серийский океан» (см. гл. 67) и писал по этому поводу следующее:[13] «Равеннский географ, как последователь Исидора, весьма определенно говорит о том, что Страна серов лежит близ океана, а Восточная Азия омывается Серийским океаном, который ограничивается Серийской Индией, как ее называют бактрийцы».

Это утверждение по меньшей мере основано на непонимании. Как видно, из цитаты, приведенной в гл. 67, на стр. 37, «Равеннский географ» выразился иначе: он разделял ошибку древних авторов, будто по Индийскому, а не по Тихому океану можно плыть «до самых Каспийских Ворот», и его «Серийскую страну» отнюдь нельзя считать непременно Китаем. Это название могло относиться к любой стране в Центральной Азии, где занимались шелководством.

Если правильно не совсем надежное сообщение Равеннского географа, что название «Серийская Индия» исходит от «бактрийцев» (то есть жителей Бактрии, или Балха в Афганистане!), то не приходится больше сомневаться, что в источнике подразумевались только страна, лежавшая севернее Индии, и Индийский океан. Впрочем, вряд ли бактрийцы пользовались словами «сер» и «Индия». Возможно, им было известно понятие «Шелковая Индия»; но слово «Серинда», вероятно, византийского происхождения.

Проблема Серинды уже не раз оживленно обсуждалась, что не удивительно, принимая во внимание ее огромное значение как для географии, так и для истории экономики и религий. Прежде к решению этой проблемы пытались подойти исключительно с лингвистических позиций, и эта неудачная мысль привела только к полнейшей путанице. Так, в XVII в. Бохарт[14] высказал предположение, что Серинда тождественна с Серендибой, названием, произошедшим от древнего наименования Цейлона — Сингхала Двипа (по-гречески Σιελειβα), то есть Остров львов. Несмотря на сделанное еще Гумбольдтом решительное предупреждение против того, чтобы в исторической географии устанавливались «неопределенные связи, основанные на созвучиях слов»,[15] такое чисто филологическое решение вопроса вплоть до последнего времени пользовалось столь же большой, сколь, и незаслуженной популярностью. Даже в последние годы к этому предположению [79] присоединились Герман[16] и Уинстедт.[17] И все же нет никаких сомнений в том, что оно ошибочно.

Цейлон всегда был только страной, торговавшей шелком, и никогда не занимался его производством. Естественно, что там нельзя было «точно изучить» происхождение шелка или похитить оттуда хотя бы одну грену! По всей вероятности, на Цейлоне так же мало знали о шелководстве, как и в Византии, ибо сведения о нем хранились в глубокой тайне. И все же Герман, который также знал об этом экономико-географическом факте, так увлекся сходством названий «Серинда» и «Сереидиба», что выдвинул совершенно неправдоподобную двойную гипотезу, будто монахи побывали на Цейлоне и проведали там тайну шелка (как же им это удалось?), но грены шелкопряда доставили не они, а какой-то перс, раздобывший их в одной из стран Центральной Азии. Эту гипотезу следует отвергнуть; появление монахов в Византии и их вторичное путешествие в Серинду оказались бы совершенно излишними, если бы какой-то посторонний человек доставил в Византию грены шелкопряда из страны, оставшейся им неизвестной! Форстер тоже пытался разрешить загадку Серинды, прибегая к лингвистической эквилибристике. Он утверждал, что слово «сер» по-тибетски означает «золото»,[18] поэтому-де слово «Серинда» нужно переводить как «Золотая Индия», а «серы» — как «золотой народ» в смысле «господствующий народ». Подобное толкование представляется слишком натянутым и неприемлемым.