Неведомые земли. Том 2 - [13]
При определении хронологии событий важное значение имеют следующие данные, приведенные Дильманом.[19] Царь аксумитов Эла Эскенди, в правление которого юноши прибыли в Эфиопию, умер в 342 г.; его сын и наследник Эла Сахам, воспитанник Фрументия, правил с 342 по 351 г.; его преемник Эла Сан (351—364), видимо, тождествен Айзану императора Констанция.
Наиболее вероятной датой рукоположения Фрументия представляется примерно 340 г. Правда, согласно эфиопскому преданию, Фрументий по прибытии в Александрию застал патриарха Афанасия «только что вступившим в свой сан». Однако, по мнению автора, это отнюдь еще не доказывает, что Фрументий был посвящен в епископы вскоре после 328 г., 1-го года служения Афанасия, как это полагает Хергенрётер.[20] С таким же основанием можно полагать, что здесь речь идет о восстановлении Афанасия в епископском сане в 346 г., после 11-летнего перерыва. Более поздняя дата во многих отношениях кажется гораздо правдоподобнее, ибо из написанной Афанасием в 356 г. «Apologia ad Constantium» явствует, что в то время Фрументий находился в Эфиопии уже в сане епископа, в который он был посвящен совсем недавно.[21]
Попытки насадить в Аксуме христианство предпринимались, вероятно, еще в III в. и оказались не совсем бесплодными, хотя легенда, будто в Эфиопии подвизался в качестве проповедника апостол Матфей, принявший там мученическую кончину, неправдоподобна.[22] Только Фрументий помог христианству одержать столь полную победу, что царь Эзан около 356 г. превратил это вероучение в государственную религию.[23]
Впрочем, и в Южной Аравии христианство почти одновременно было введено Феофилом Дийским,[24] тогда как в Северо-Западной Аравии, входившей в состав Римской империи, еще в 244 г. имелся собственный епископ, живший в Бостре. Здесь в 247—250 гг. состоялось даже два христианских собора. В Аравию христианство в те времена проникало главным образом с Синайского полуострова, где было много монастырей. Там имелся даже целый город, все жители которого были христианами, а именно Фаран, служивший резиденцией синайского епископа.[25] На юге Аравии христианство [35] одержало большие победы,[26] особенно при правлении царя Йемена Абд-Келала (273—297). Так, например, все жители города Неджрана были обращены в эту веру.[27] Итак, Южная Аравия приняла христианство раньше, чем Эфиопия, под властью которой она оказалась в IV в. Arabia Petraea [Каменистая Аравия], напротив, восприняла христианство позднее, главным образом при правлении Номана (390—418). Этот царь был чрезвычайно благочестивым христианином и кончил тем, что отрекся от престола, чтобы вести праведную жизнь отшельника в пустыне.[28] Но тогда как в Аравии с распространением ислама христианское вероучение было полностью искоренено, в Эфиопии, несмотря на все превратности судьбы, оно осталось государственной религией, правда несколько чуждой нам коптской разновидности. Исповедуют там христианство главным образом представители высших слоев.
Предпринятое жителем Тира Меропием примечательное путешествие в Индию и Эфиопию само по себе не было выдающимся достижением. В то времена жители Средиземноморья время от времени предпринимали плавания в Индию (см. гл. 72, 95, 117). И если можно определенно считать легендарными миссионерские путешествия в Индию учеников Христа, особенно апостола Фомы (см. гл. 95), то все же доказано, что уже во II в. александрийский пресвитер Пантен, прибывший в эту страну, чтобы проповедовать христианство, застал там уже Евангелие от Матфея на древнееврейском языке.[29] Поэтому путешествие Меропия не заслуживало бы особого упоминания, если бы его трагическое завершение не повлекло за собой таких своеобразных последствий, сохранившихся до наших дней.
Историческая достоверность сообщения Руфина Туранского о насаждении христианства в Эфиопии полностью подтверждается приведенным выше и, несомненно, подлинным высказыванием Афанасия о посвященном им в сан епископе Эфиопии. Этот рассказ был заимствован у Руфина различными историками церкви, например Сократом,[30] Созоменом,[31] Феодоретом.[32] Утверждение, что рассказ исходит от самого Эдезия, не вызывает сомнений. Вот что говорит Дильман по этому поводу: «Не подлежит сомнению, что Руфин, ставший христианином около 371 г., затем долгое время живший в Египте и в Палестине, мог еще лично знать Эдезия или же слышать о нем.[33]
Необычайную историю о введении христианства в Эфиопии, которую сообщают христианские авторы конца древнего мира и начала средневековья, отнюдь нельзя поэтому считать религиозной легендой и отвергать как недостоверную. Она так убедительно подтверждается эфиопским преданием и особенно свидетельством современника Фрументия — епископа Афанасия, что нет никакого основания отказывать ей в доверии.
