Неведомые земли. Том 1 - [125]

По смерти Эвергета жена его Клеопатра получила царскую власть, и она послала снова Эвдокса с большими приготовлениями. На обратном пути Эвдокс был занесен в страну, находящуюся выше Эфиопии. Приставая здесь к некоторым местностям, он располагал к себе население подарками: хлебом, вином, фигами, которых там не было, за это он получал от них воду и проводников, причем записал также некоторые слова туземного языка. Когда он нашел оконечность передней части корабля, уцелевшую от кораблекрушения, на которой вырезан был конь, он посредством расспросов узнал, что кораблекрушение потерпели плывшие с запада, и взял этот обломок с собою, отправляясь в обратный путь. Когда он прибыл в Египет, где царствовали уже не Клеопатра, а сын ее, у него снова отняли все, да еще [281] и уличили в присвоении себе некоторых предметов. Понесши, на рынок в гавань оконечность передней части корабля, он показал его матросам и от них узнал, что это обломок гадейрского корабля, что богатые гадейряне снаряжают большие суда, а бедные — маленькие, которые и называют лошадьми от изображений на носу корабля, на них плывут до реки Ликса в пределах Маврузии ловить рыбу. Некоторые из матросов узнали оконечность корабельного носа: она принадлежала одному из кораблей, отплывших довольно далеко от Ликса и более не возвращавшихся. Эвдокс из этого заключил, что круговое плаванье около Либии возможно, и вот, отправившись домой, он сложил все свое состояние на корабль и вышел из гавани. Прежде всего он прибыл в Дикеархию, потом в Массалию, посетил далее лежащий морской берег до Гадейры. Везде, куда он приезжал, разглашал о своем предприятии и, собравши достаточно денег, построил большое судно и две шлюпки, похожие на пиратские лодки, посадил на них мальчиков, музыкантов, врачей и разных других мастеров, поплыл наконец в открытое Индийское море, сопровождаемый попутным ветром. Когда товарищи его были утомлены плаваньем, он поневоле пристал к суше, опасаясь приливов и отливов. Действительно, случилось то, чего он боялся: судно село на мель, но постепенно, так что оно не вдруг погибло, и товары и большая часть бревен и досок были спасены на сушу. Из них Эвдокс сколотил третье судно, почти равное по силе пятидесятивесельному кораблю, пока не приплыл к народу, говорившему тем же самым языком, слова которого записаны были им прежде (?). Вместе с этим он узнал, что живущие здесь люди принадлежат к одному племени с эфиопами и что на них похожи те, которые обитали в царстве Бага. Окончивши путь в Индию, он возвратился домой. На обратном пути он увидал остров пустынный, хорошо снабженный водой, покрытый деревьями, и заметил его положение. Высадившись благополучно в Маврузии и продавши свои суда, он пешком отправился к Багу и советовал ему предпринять морскую экспедицию. Но друзьям царя удалось убедить его в противоположном. Они навели на царя страх, что после того неприятелю будет легко напасть на страну, потому что откроется дорога для тех, которые извне пожелают вторгнуться в страну. Когда же Эвдокс узнал, что его посылают в морскую экспедицию только на словах, а на деле собираются выбросить на пустынный остров, он бежал в римские владения, а оттуда в Иберию. Снарядивши опять круглое судно (στρόγγιλου) и длинное пятидесятивесельное, чтобы на одном плавать в открытом море, а на другом, держаться берегов, положивши земледельческие орудия, семена, он взял также искусных плотников и отправился в ту же экспедицию с тем намерением, чтобы, если плаванье замедлится, провести зиму на упомянутом прежде острове и, посеявши семена и [282] собравши плоды, совершить плаванье, задуманное вначале. «До этого момента, — говорит Посидоний, — известна мне история Эвдокса: что случилось с ним после, то, вероятно, знают жители Гадейры и Иберии».[1]

* * *

Кроме того, Корнелий Непот сообщает, что в его время (?), когда некто Эвдокс бежал от царя Латира, то, выйдя из Аравийского залива, он достиг Гадеса (!?), а задолго до него Целий Антипатр передает, что он знал какого-то человека, который в целях торговли проделал путь из Испании в Эфиопию.[2]

* * *

Некто Эвдокс, который, как рассказывает Непот, во времена наших дедов бежал от египетского царя Сатира,[3] добрался до Аравийского залива через море до Гадеса.[4]

* * *

Хотя путешествия Эвдокса из Кизика, предпринятые для географических исследований, и не принесли определенных результатов, а, возможно, даже окончились трагически, тем не менее сообщение о них Страбона дает прекрасное представление об обычаях и нравах того времени. Мы узнаем из него об использовании рыбных ресурсов Марокко гадейрянами, об обучении языку какого-то индийца, о вполне современном дружеском обращении с вновь открытым туземным племенем и т.д. Но, кроме того, рассказ Страбона служит единственным для всей древности доказательством того, что уже в те времена стремление к географическим открытиям могло заполнить всю жизнь и деятельность человека, едва не превратясь в навязчивую идею.

Поскольку Страбон был настроен недружелюбно по отношению ко всем своим предшественникам, он подверг сомнению и достоверность сообщений Эвдокса.