Неумерший - [8]

Хоть был я ещё неотёсанным юнцом, но всё же сумел различить сдержанность, с коей государь высказал мне свою похвалу. Уже не в первый раз встречался я с людьми высокого положения, и даже с королями, становившимися кроткими в моём присутствии. Подобная стеснённость в разговоре со мной с ранних лет утвердила во мне мысль, что я был кем-то особенным. Ко мне относились, словно к чистокровному жеребцу, но будто с изъяном: как к тому, кто мог неожиданно взбрыкнуть. Эти воспоминания были горше ещё и оттого, что я не запомнил тех двух людей, коим обязан таким предубеждением. Мой отец и дядя были лишь тенями, затерянными в каком-то устрашающем закоулке моего детства. Я вновь сглотнул знакомую горечь и поблагодарил властителя Ворганона.

– Здрав будь, король озисмов. Благодарствую за честь, которую ты нам оказываешь.

Мои слова звучали немного натянуто, но Гудомарос удовольствовался этой незначительной любезностью: юные годы могли оправдать неловкость моего языка. Поворачиваясь к Альбиосу, король озисмов осведомился:

– Поведай нам, бард! Что привело тебя на мои земли в сопровождении столь знатных товарищей?

– На одного из нас пал запрет. Он должен пройти испытание, которое освободит его.

– Испытание? Ну и ну! Если могу чем-то помочь, то только скажите!

– Весьма великодушно с твоей стороны, – улыбнулся Альбиос.

– На кого именно пал запрет? – спросил Гудомарос.

– На меня! – злобно выпалил я, потому как не потерпел бы, если бы кто-то сказал это за меня.

От этого резкого выкрика государь озисмов слегка опешил, но вскоре искра прозрения озарила его морщинистое лицо.

– Не серчай на меня за вопрос, Белловез, сын Сакровеза, – сказал он размеренным тоном, свидетельствующим о его мудрости. – Я сказал, не подумав. Самый знатный из трёх моих гостей – ты, и, разумеется, касаться это должно тебя.

Он продолжал говорить двусмысленно, но я был польщён почтением, которое он мне оказывал, и немного остыл.

– Не сочтёшь ли ты за дерзость, ежели я спрошу, почему пал на тебя этот запрет? – продолжал король.

– В чём причина? – пробурчал я. – В том, что я всё равно не умер.

Моё ворчание было воспринято по-разному. То ли удивление, то ли недоумение нарисовало забавные гримасы на самых грубых лицах. И тогда я заметил, как в глазах Синтусамоса и юного музыканта вновь промелькнуло беспокойство. Похоже, что они усматривали в этом некую истину, которая была мне ещё пока непостижима. Лицо Гудомароса не дрогнуло, возможно оттого, что он ожидал от меня большей ясности. Моё сердитое брюзжание могло легко сойти за дерзость. Сумариос решил, что пора ему вмешаться.

– Он говорит правду, – бросил он. – Его убили, но он отказался умирать. Я знаю это: я это видел.

И пока изумление расползалось по всей зале, Альбиос счёл более осмотрительным взять на себя дальнейший ход дискуссии.

– Увы, сам я там не был, но многие великие воины могут подтвердить слова Сумариоса. Это случилось во время битвы с амбронами. Все славные герои – Буос, Комаргос, принц Амбимагетос, сын Амбигата, а также Тигерномагль, сына Кономагля, короля лемовисов – видели, как Белловез был сражён насмерть, и тем не менее вы можете воочию убедиться, что вопреки всему Белловез сидит среди нас в добром здравии.

Бард выдержал паузу, дав время ошеломлённым умам воспринять это чудо. Моё присутствие в тот момент заставило всех содрогнуться, будто бы вместо меня в королевские покои по неосторожности впустили лемура[33]. Я хотел было прокричать им, что я всё-таки был жив, что под шрамами в моей груди яростно билось сердце, но было разумнее предоставить это барду.

– Вам нечего бояться, – расхохотался он перед огорошенными физиономиями. – Я бы не стал путешествовать целую луну[34] в обществе призрака. Я иду с ним от лемовисов[35] из самой Аржантаты, поверьте мне, я пристально за ним наблюдал, и могу поклясться, что он ест, пьёт и справляет нужду, как любой из нас.

Над этой шуткой посмеялись лишь глупцы, большинство же лиц остались строгими.

– Знавал я этаких удальцов, перехитривших саму Смерть, – заметил Гудомарос, – но эта проделка довольно редка и столь же достойна восхищения, сколь и опаски. Нельзя перехитрить силы Преисподней и выйти сухим из воды.

– Да, здесь непременно замешан какой-то бог, – подтвердил Синтусамос, бросив на меня осторожный взгляд. – Добрым ли концом коснулась юношу палица, или же он спасся, нырнув в котёл Великого Цернунна?! Без провидения здесь явно не обошлось, да только как понять, к добру это или к худу.

– Поэтому Великий друид Комрунос провозгласил Белловеза священным, – продолжал Альбиос. – И запретил ему являться ко двору Верховного короля, покуда он не развеет этой тайны.

– Так в чём же заключается суть испытания, которое ты должен преодолеть? – спросил меня король озисмов.

– Я должен попасть на остров Старух.

Гудомарос кивнул.

– Да, это мудрое решение, – согласился он. – Галлиценам нет равных в разгадках: они, несомненно, смогут пролить свет на тайну, в которую ты оказался вовлечён. Я повелю сопроводить вас до мыса Кабайон, где ты дождёшься, пока не покажется одна из них. У неё ты и сможешь всё выведать.