Неуловимый корсар - [8]

— Не угодно ли комиссионера, леди?

— Пожалуйте ваш чемодан, джентльмен!

— Сюда, милорд! Отель «Ройяль»! Умеренные цены!

— «Павильон-Отель», сэр!.. Очень удобно! Каждый вечер музыка и каждую неделю представления.

— Взгляните сюда, молодая леди! Отель «Муз-Парк»! Прислуга снабжена электрическими механизмами! Это сенсация!

Пуф-пуф! — пыхтели паровые омнибусы, на которые уже грузили багаж пассажиров расторопные носильщики.

Сбитые с толку, с растерянными лицами, путешественники бежали за своими комиссионерами к экипажам. Только одна группа стояла вне этой суеты. Она-то и привлекла внимание Силли. Группу эту составляли один джентльмен и две дамы. По худощавой физиономии и слегка насмешливому взгляду, по закрученным кверху усам и по общему выражению какой-то доверчивости и откровенности в молодом джентльмене можно было узнать француза. Его спутницы были не менее изящны. В одной, тоненькой блондинке с прекрасным цветом лица, можно было узнать англичанку, другая, очень смуглая брюнетка с большими темными глазами, легкой грацией своих движений напоминала газель.

Со спокойной улыбкой джентльмен отвел руки носильщиков от чемодана, который он держал в руках, не торопясь, выбрал глазами двух сильных парней и дотронулся до них тросточкой.

— «Сентенниал-Парк-Отель», — сказал он.

— Омнибус набит битком, джентльмен.

— Не страшно, пойдем пешком! У нас три чемодана, мы путешествуем для удовольствия и покупаем в дороге все, что нужно.

Комиссионеры с видимым почтением схватили чемоданы.

В Австралии, где люди ездят только по делам, человек, путешествующий для своего удовольствия, пользуется особым уважением. Тот, кто путешествует не ради добывания денег, должен иметь их много. А в Австралии, как и повсюду, капитал внушает почтение. Носильщики пошли вдоль набережной.

— Пойдем, Оретт! Пойдем, Лотия! — молодой человек пригласил своих дам.

— Я готова, мой милый Арман, — отвечала молодая англичанка.

— А вы, Лотия?

— И я также, господин Лаваред, — отвечала вторая спутница.

Силли не пропустил ни одного слова из этого разговора. На его лице проступило удивление, смешанное с нежностью.

— Лотия! Оретт! Лаваред! — пробормотал мальчуган.

Он, быстро протянув руку, схватил маленький саквояж, который держала в руках Лотия, и промолвил плачевным тоном нищего:

— Силли понесет ваш сак, мисс… Всего два пенса!

— Кто это? — спросил Лаваред.

— Это маленький простачок Силли, — сказал, обернувшись, один из носильщиков. — Вы сделаете благодеяние, сударь, дав ему заработать на кусок хлеба.

— В таком случае, возьми саквояж, малыш, и иди за нами.

Силли важно поклонился и пошел за путешественниками, которые разговаривали, не обращая ни на кого внимания.

— Итак, господин Лаваред, — с беспокойством спросила Лотия, — вы думаете, нам посчастливится в Сиднее?

— Уверен.

— Вы надеетесь, что мы найдем…

— Кузена Робера? Да, без сомнения! Подумайте, Лотия, — прибавил он, заметив жест сомнения своей спутницы, — ведь мы уже взяли след беглеца. В тот день, когда он оставил нас, я вспомнил, что я — парижский журналист. Правда, женитьба на Оретт заставила меня немного забыть об этом, но обстоятельства изменились, и я опять вспомнил свои репортерские подвиги. Уверяю вас, что мы найдем нашего несчастного друга!

— Может быть, вы и правы. Мне не следовало забывать, что благодаря вам мы напали на его след и узнали: в Бриндизи он сел на сиднейский пароход и не сходил на берег в Порт-Саиде и в других местах.

— Следовательно, здесь конечный пункт этого путешествия…

— И мы должны его найти, — докончила с милой улыбкой Оретт.

Лотия покачала головой:

— Здесь мы не можем обратиться к властям. Роберу опасно попасть в руки полиции.

— Простите, простите! — весело подхватил журналист. — У нас всего два разных дела. Первое и самое трудное — найти кузена. В этом полиция поможет нам с вполне понятным усердием. А второе — вырвать его из рук полиции. Ну, здесь… как, впрочем, и в Европе, это — сущие пустяки. Нужно только немного ловкости.

— Стало быть…

— Завтра я побываю у главного начальника полиции и прошу вас только об одном: не беспокойтесь!

Они уже подошли к отелю, огромное здание которого поднималось внушительной громадой над великолепными старинными садами, от которых он и получил свое название[1]. Через пять минут они были у себя в номере, снабженном всеми новейшими приспособлениями комфорта. Телефон, электричество и пианино были в их полном распоряжении. Слуга сказал, что в салоне есть и фонограф для тех из путешественников, которые ведут путевые заметки. При отъезде им вручаются фонограммы, которые только стоит вставить в другой аппарат, чтобы воспроизвести вновь пережитые впечатления.

Носильщики, в том числе и Силли, сложили свою ношу и удалились. Однако перед тем, как уйти, мальчик с наивным любопытством обошел всю комнату. Это очень насмешило путешественников.

— Ну, друзья мои, — сказал Арман, когда они остались одни, — завтра мне предстоит встреча с органами местного правопорядка. Позвольте же мне сейчас прочитать вам рапорт начальнику тихоокеанской полиции, который я заготовил еще дорогой. Мне бы очень хотелось знать ваше мнение.