Неукротимый горец - [2]

— Зачем кому-то оставаться в этом месте? — пробормотал Хейден, ощущая пробегающий по спине холодок.

Он сжал руки в кулаки и заставил себя стоять неподвижно, не поддаваясь желанию отвернуться от зловещей вершины.

Фэллон задумчиво почесал подбородок.

— Я не знаю, но стоит посмотреть. Мы освободили этих людей и теперь отвечаем за то, чтобы они вернулись в свои дома.

Хейден обдумал слова Фэллона.

— Они могут не захотеть нашей помощи. В конце концов, мы же Воители. Они могут не увидеть разницы между нами и Воителями — союзниками Дейрдре.

— Верно. Но я в любом случае должен посмотреть. Я пробыл в горе всего несколько дней, так что у меня нет таких мучительных воспоминаний, как у тебя.

Хейден, может быть, и не хотел входить в Кэрн-Тул, но пересилил себя.

— Я не боюсь.

Фэллон положил руку Хейдену на плечо и заглянул ему в глаза.

— Я никогда не подумал бы этого, друг мой. Но и не стал бы мучить тебя. — Он опустил руку и улыбнулся. — Кроме того, я хочу как можно скорее вернуться к Ларине. Ты в последний раз осмотри гору снаружи, а я схожу внутрь.

Прежде чем Хейден успел возразить, Фэллон исчез. Он использовал силу своего бога, позволявшую ему в мгновение ока перемещаться в любое место. Фэллон не мог «запрыгнуть» только туда, где никогда не был раньше. Использование этой силы спасало его бессчетное количество раз.

Они все обладали разной силой. Хейдену бог жестокости Ауранеон, находившийся внутри его, дал способность вызывать огонь и управлять им. Существовали и другие отличия. Каждый бог имел свой цвет, поэтому каждый Воитель приобретал определенный оттенок кожи, когда освобождал своего бога.

И все же при всех отличиях между ними имелось много общего — сила, скорость, обостренные чувства, так же как и смертоносные когти и острые клыки. Самым неприятным, однако, было то, что их глаза становились такого же цвета, как кожа.

Хейдену потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть к этому. Он никогда не видел собственные глаза в момент превращения, но мог представить, как это выглядело, когда белки его глаз исчезали и целиком становились красными.

Как ни бунтовал Хейден и как ни боролся с находящимся в нем богом, этот же самый бог позволил ему победить Дейрдре. Теперь, когда Дейрдре мертва, а вся его семья убита драу, посланными Дейрдре, в этом мире Хейдену больше нечего было делать.

Он столько лет блуждал по Шотландии, охотясь на драу и наблюдая за переменами в мире вокруг него. День за днем истязая его, Дейрдре насмехалась, что это она послала драу убить его семью. Поэтому он сражался против Дейрдре и искал способы отомстить драу.

Теперь для него нет места в этом новом мире. Для него нигде нет места.

Хейден продолжал бродить по горе, выглядывая оставшихся в живых, и размышлял о том, каков будет его следующий шаг. Он оставался в Шотландии из-за Дейрдре и своей мести, но, может, теперь ему стоит отправиться в путешествие, чтобы увидеть чужие страны, о которых ему рассказывали.

Хейден прислонился к большому камню и запустил руку во влажные волосы. Снегопад усилился. Снежинки стали крупнее и тяжелее, они прилипали к его ресницам и ложились на землю слепящим белым одеялом.

Проходили часы, но Хейден находил только новых мертвецов. То, что они были друидами, делало находки еще более невыносимыми. Хотя друиды и владели магией, но они были чувствительны к погоде, как и любой человек.

Крик Фэллона дал Хейдену знать, что пора возвращаться в замок Маклауд. Когда Хейден стал поворачиваться, что-то зацепило его взгляд.

Он остановился и прищурился, когда порыв ветра поднял из снега прядь длинных черных волос. Хотя Хейден не сомневался, что женщина мертва, он все равно поспешил к ней, надеясь, что покинет гору с хотя бы одним выжившим. Он заметил в снегу лужицу ярко-алой крови, давшую ему надежду, что она все еще жива.

— Фэллон! — позвал он, отгребая снег и лед от маленького, слишком хрупкого тела.

Женщина лежала на животе, согнутая рука покоилась около головы, черные как вороново крыло волосы скрывали черты лица. Тонкие пальцы вонзились в снег, как будто она пыталась уползти.

Хейден мог только представить боль, через которую она прошла, страдания, которые причинила ей Дейрдре. Затаив дыхание, он поднес палец к ее носу и почувствовал слабое движение теплого воздуха.

По крайней мере, они покинут эту проклятую гору с хотя бы одним выжившим. Хейден потянулся к ней и снова замер. Он не хотел навредить ей, но прошло столько времени с тех пор, как он проявлял нежность, что он просто не знал как. Все, что он знал, — это война и смерть.

Может быть, лучше пусть Фэллон займется ею? Но сразу же, как только эта мысль пробежала в его мозгу, Хейден отбросил ее. Нашел ее он, он о ней и позаботится. Он не знал почему, просто знал, что это важно для него.

Хейден выдохнул и медленно, но решительно положил руки на тело женщины, прежде чем осторожно перевернуть ее. Ее рука упала сбоку, безжизненная и неподвижная. Тревога камнем легла на сердце.

Он подвинулся так, что навис над ней, закрывая ее от падающего снега. Как только она оказалась в его руках, Хейден убрал волосы с ее лица и увидел невероятно длинные черные ресницы, острые от налипшего на них замерзшего снега.