Неукротимое сердце - [82]

Стебли мескаля обжаривали на костре или запекали в ямах — Дати предпочитала последний способ, — а потом высушивали на солнце, прежде чем убрать на зиму, смешав с соком мескаля. Это занятие напомнило Кэндис тот день, когда она помогала Луси заворачивать мескалевые хлебцы, и печаль наполнила ее душу. Состояние Луси не изменилось. Хозяйственные обязанности постоянно сводили вместе Кэндис и Дати. Хотя они по-прежнему не разговаривали, выяснилось, что ладить друг с другом не так уж сложно.

Ночью Кэндис спала вместе с Джеком на его скатке. Они словно бы заключили очередное соглашение, весьма деликатного свойства. Кэндис жаждала его прикосновений. Она была создана для любви, во всех значениях этого слова, и по ночам потребность в Джеке долго не давала ей заснуть. Он, однако, избегал занятий любовью. Собственно, даже не касался ее. И если Кэндис знала, что Джек обнимает ее, то только потому, что, проснувшись ночью, обнаруживала, что они крепко сжимают друг друга в объятиях. Но когда она просыпалась утром, Джека уже не было.

Кэндис так и не простила ему того, что он заставил ее жить в стойбище, да еще с Дати, но постепенно она смирилась с тем, чего не могла изменить — во всяком случае, на данном этапе.

Через десять дней после их прибытия в лагерь апачей умерла Луси.

Глава 73

Джек испытал облегчение. Наблюдать день за днем, как угасает Луси, было выше его сил. Она отошла во сне. Утром Дати нашла ее бездыханной на постели из шкур. Две женщины, родственницы Луси, пришли помочь Дати с похоронами. Они унесли тело, чтобы обмыть его и одеть.

— Как ты?

Джек обернулся и посмотрел на Кэндис. Ему хотелось, чтобы она утешила его, хотелось очутиться в ее объятиях, почувствовать ее любовь. Но он лишь коротко кивнул и зашагал прочь. Чтобы подумать и предаться горю, хотя и знал, что душа его онемела и устала скорбеть.

Спустившись к уединенной опушке на берегу ручья, Джек уселся на валун. Солнце пригревало его обнаженный торс. Он так и не смирился с мыслью, что Шоцки мертв. Даже добровольный уход из жизни Луси оказалось легче принять.

Мысли Джека переключились на жену. Невероятно, но она привыкла к жизни в лагере — или делает вид, что привыкла. Вряд ли Кэндис простит ему беременность Дати, но, похоже, она смирилась и с этим. Он надеялся, что это первый шаг к пониманию и прощению. Когда-нибудь все это останется позади, и они заживут вместе, как друзья и любовники, как муж и жена. Возможно ли это?

Конечно, Кэндис все еще ненавидит Дати. Хотя «ненавидит», пожалуй, слишком слабо сказано. Джек с нелегким сердцем оставлял их наедине, с ужасом думая, что по возвращении найдет мертвое тело и изувеченную победительницу. Сколько еще они продержатся, не разговаривая друг с другом?

И конечно же, Дати ненавидит Кэндис, причем куда сильнее, чем та. Ведь она занимает положение его жены только из-за ребенка, а Кэндис он любит. К тому же Кэндис открыто заявила свои права, проводя ночи на его скатке. Вот уж настоящая пытка, день ото дня все нестерпимее. Кончится тем, что, проснувшись ночью, он обнаружит, что совокупляется с собственной женой прямо посреди лагеря. А это верх неприличия, хуже того — несмываемый позор.

При одной мысли об этом Джек возбудился.

Он старательно избегал тех разведенных женщин, которые ясно давали понять, что не прочь утешить его, пока он живет с двумя беременными женами. Джек не хотел иметь с ними дела, но куда больше его волновало другое. Что, если Кэндис наткнется на него, когда какая-нибудь не в меру ретивая особа вздумает предложить ему себя? Как это случилось накануне с Гейдж, молоденькой вдовой. Несмотря на недавнее вдовство, вид у нее был далеко не скорбящий. Она не раз одаривала Джека кокетливыми взглядами, а вчера, перехватив на пути с купания, попыталась завести беседу. Когда Джек оборвал ее, Гейдж просто повисла на нем. Есть то, над чем мужчина не властен, особенно после двух недель воздержания, и одно из них — это реакция на теплое женское тело. Хорошо хоть Кэндис не застала его в этот момент. Джек самым категоричным образом отослал пылкую вдовушку, но не мог избавиться от подозрения, что она еще вернется.

Услышав позади шум, Джек насторожился. Наверняка это Гейдж, снова явилась искушать его. Он обернулся и увидел Кэндис, нерешительно стоявшую под развесистым дубом.

Джек поспешно отвел глаза. Она была так прекрасна, а он так изголодался по ней, что не мог смотреть на нее и оставаться равнодушным. Особенно теперь, когда Кэндис носит его ребенка.

— Джек? — Она шагнула вперед.

Он оцепенел, отчаянно желая ощутить ее прикосновение.

— Кэндис, мне нужно побыть одному, — сказал Джек внезапно охрипшим голосом.

Он не сводил взгляда с ручья, но чувствовал, что Кэндис подошла ближе. Руки ее легли ему на плечи, скользнули выше, задержавшись на шее, а затем упали. Обойдя вокруг валуна, она остановилась рядом. В темно-голубых глазах Кэндис светилась печаль.

— Все это так грустно, — вымолвила она.

Джек взглянул на нее. Затем, словно по обоюдному уговору, они потянулись друг к другу и обнялись. Закрыв глаза, Джек прижался лицом к ее шелковистым волосам. Кэндис стояла между его раздвинутыми ногами, прильнув к нему всем телом и ощущая его возбуждение.