Неугомонный Алергуш, или Повесть о том, кто кого проучил - [12]
Но Алергушу не хотелось разлучаться с котёнком. И тут он вспомнил, что дома у них теперь нет кота. Старый кот, присутствовавший некогда на уроках музыки, пропал. Теперь мальчик сообразил, что им не мешает обзавестись котом. Тем более, что этот очень напоминал прежнего, будто был его родным сыном.
— Я взбираюсь к вышке. А ты как хочешь! — проговорил Кирикэ.
Алергуш нахмурил брови, раздумывая, как бы прихватить с собой котёнка? Сообразил! Он мигом вывалил из ранца на пожухлую траву книжки и тетради. Ведь ни у книг, ни у тетрадок нет ног, чтобы задать стрекача.
Можно было оставить котёнка внизу запертым в ранце, но в последний момент Алергуш одумался. «Кто его знает, этого кота! А вдруг он сбежит и ранец утащит. От такого кота, который целых полчаса водил нас за нос, чего угодно можно ожидать!»
— Ну, чего мешкаешь? — позвал его сверху Кирикэ.
И вот Алергуш взбирается, держа ранец за плечами. В ранце мяукает котёнок.
— А чего это ты ранец внизу не оставил? — крикнул Кирикэ.
— Не могу! Котёнок сбежит!
Кирикэ помирал со смеху. Протянув руку Алергушу, он помог ему взобраться следом. Заслышав, как настойчиво мяукает котёнок в ранце, Кирикэ тут же осенила идея:
— Давай сделаем его парашютистом. Хочешь?
Алергушу предложение понравилось. Котёнок тоже одобрительно поддакивал из ранца: «Мяу! Мяу!»
Теперь все трое оказались на площадке старой вышки: котёнок, Алергуш и Кирикэ.
— Подай-ка мне сюда ранец!
— А зачем он тебе?
— Увидишь!
Кирикэ вытащил из кармана платок, вполне приличный платок своего брата. Он смерил платок взглядом, взвесил в ладони и сунул его обратно в карман. Потом он пристально поглядел на Алергуша, на его белую рубаху, выбившуюся из брюк. Он удовлетворённо покачал головой: нашёл то, что искал.
— Чего тебе надо, а?
— Парашют!
— Ха-а-а! Парашют!
— Ну, а как же, голова ты садовая: коль есть парашютист, должен быть и парашют.
Парашютист — это котёнок. Парашют — белая рубаха Алергуша.
— Не хочу я! Упадёт — и котёнок убьётся!
— Не упадёт! Не упадёт! Давай снимай рубаху.
Кирикэ вытащил из того же кармана, в который только что опустил платок брата, моток шпагата. Алергуш глядел, как Кирикэ привязал рубаху к ранцу шпагатом. Котёнок больше не мяукал. Кажется, он свыкся с новым положением.
— Внимание! Начинается высадка десанта! Парашютисту приготовиться к прыжку!
«Мяу! Мяу!» — протестует котёнок, в то время как Кирикэ управляет приземлением парашюта, осторожно распуская шпагат.
— Ура-а-а! — вопит Алергуш во всё горло, уставившись на белую рубаху, которая раздулась на ветру.
Ранец был кабиной, где сидит отважный парашютист. Вот она благополучно приземлилась…
— Браво отважному парашютисту! Пусть растёт ушастым!
Но недолгой была радость от этого прыжка. Надо повторить прыжок, но ребятам совсем неохота спускаться с вышки и потом снова взбираться в гору. Ведь до чего просто, имея самую малость воображения, превратить парашют в ракету! И котёнок-парашютист мигом возведён в ранг космонавта. Он в ракете, готовой к старту.
— Внимание! Запуск!
Э-ге-ге! Парашютист, кажется, прибавил в весе на радостях оттого, что стал космонавтом. Кирикэ тянет шпагат. Тянет Алергуш. Тянут оба изо всех сил, и вот космический корабль приближается к месту назначения…
— Уф-ф-ф! Наконец-то! Мягкая посадка прошла успешно. Ну, а теперь поглядим, как себя космонавт чувствует… Приоткрой-ка малость ракету, чтоб видно было, — просит Алергуш.
— А если не открывается!
— Как это не открывается? Дай-ка сюда, я сам открою!
— Да как же откроется, если она обмотана шпагатом?
— Постой-ка, здесь узел!
— Осторожно, а то ещё крепче затянешь!
Наконец космический корабль поддался.
— Ой, он там, случайно, не задохнулся?
— Откуда? Не видишь, что ли? Он здесь законно устроился…
Котёнок был жив-живёхонек и даже не желал выходить из своей кабины. Алергуш сунул руку, чтобы погладить парашютиста-космонавта, но лучше было не делать этого. Парашютист-космонавт мигом вцепился в неё когтями. Кирикэ стал помогать другу, и тут кот повис на его куртке. Так они и спустились вниз: Алергуш с мотком шпагата и ранцем, котёнок — повиснув у Кирикэ на груди.
Но едва Кирикэ коснулся ногой земли, котёнок вьюном прыгнул и исчез в сосновой зелени…
— Это ты его упустил! Теперь не будет у меня котёнка… — хныкал Алергуш.
А Кирикэ вместо ответа щёлкнул его по носу.
Алергуш страшно разобиделся. Он повернулся спиной к приятелю и стал собирать книжки и тетрадки, рассыпанные по земле. Сперва сложил тетрадки. Складывал он нарочно медленно, чтобы Кирикэ понял, что вёл он себя как настоящий грубиян. Алергуш, правда, ещё не видел настоящего грубияна, но слышал это слово от бабушки, и оно почему-то очень пришлось ему по душе.
Алергуш и в самом деле рассердился. Правда, не очень-то, а больше хотел казаться осерчавшим. Потому он так медлил, собирая тетради.
— И чего ты там копаешься? — не вытерпел Кирикэ. — Потерял чего, что ли?
Теперь сердился Кирикэ. Но, увидев побледневшее лицо друга, Кирикэ перепугался: не свело ли Алергушу живот от голода? Или, может, ему не по себе от сырых яиц? И зачем было глотать столько яиц? Он присел возле Алергуша и расслышал невнятное и однотонное бормотание:
