Неугомонное зло - [90]

— Моя клиентка дала согласие откровенно и без утайки отвечать на ваши вопросы. Тем не менее мой долг — напоминать ей о ее правах, когда она не обязана отвечать.

— Все правильно, — сухо ответил Пирс и осторожно потрогал снова занывший больной зуб кончиком языка.

Сидящая рядом Джинни Холдинг смерила его понимающим взглядом.

Пирс заставил себя отвлечься от зуба и сосредоточиться на деле.

— Хорошо, Дайлис. Давайте начнем с самого начала. Когда вы поняли, что именно ваш отец насиловал женщин двадцать два года назад?

— Вы не обязаны отвечать на этот вопрос! — поспешно вмешался адвокат, поворачиваясь к Дайлис. Пирсу он пояснил: — Вы не можете доказать, что на женщин нападал именно мистер Туэлвтриз. С чего моя клиентка должна считать, что Картошечником был он?

— Коробка, — буркнул Пирс.

— Какая еще коробка? Судя по всему, она исчезла. Но даже если бы нашлась… — адвокат позволил себе усмехнуться, — что она доказывает? В ней лежали разрозненные вещи, которые ее отец мог найти где угодно. Мог подобрать с земли, мог найти в лесу…

Пирс тихо застонал. Наверное, сегодня не его день. Опять не везет!

Но Дайлис предпочла не послушать совета адвоката.

— Ничего я не «поняла», как вы говорите. Про папашу я всегда знала. Все началось, когда мать слегла. Ничего не могла делать, даже себя не обслуживала. Ни помыться, ни поесть толком. Тогда ее сильно разнесло, и папаша на нее взъярился. Бывало, стоит на пороге спальни и кроет ее последними словами… Правда, пальцем ее не тронул — уж за этим я следила. Я тогда приехала домой после того, как муж меня бросил. Сбежал с барменшей, нахальной шлюхой, — она работала в деревенском пабе. Теперь-то мне не жалко; как говорится, ей — удачи, а ему — скатертью дорога. Податься мне было некуда, вот и пришлось вернуться к родителям. Мама лежала прикованная к постели… Кому-то надо было ходить за ней, да и за ним приглядывать, старым паскудником. Потом, как дома все вроде наладилось, он и начал охотиться в лесу.

— Миссис Пуллен! — взмолился адвокат. — Вы поступаете неразумно, и в ваших признаниях нет никакой необходимости!

— Дайлис, как вы относились к отцу? — негромко спросила Джинни Холдинг.

— Старый он козел! А когда был молодой, был молодым козлом. Мы все, дети, его до смерти боялись. Бывало, попадешься ему на глаза, а он раз — и затрещину! А уж когда возвращался из паба под мухой, то поднимался наверх, выволакивал нас из кроватей и избивал.

— Дайлис, когда он поднимался к вам в спальню, то только избивал вас? — тихо спросила Джинни.

Дайлис удивленно вытаращила глаза:

— А что, мало разве? Мать, бывало, виснет у него на руке, просит оставить нас в покое, а он как развернется, да как врежет ей кулаком в лицо! Мой брат Уильям — его еще называют «молодым Билли» — в семнадцать лет уехал из дома, поступил во флот. Сестра вышла за военного и уехала с мужем в Германию. Ну а я, похоже, вытянула короткую соломинку… — Дайлис не мигая посмотрела на Пирса. — И по-прежнему его боялась, хоть и стала старше. Пусть он меня больше и не бил, а я все равно боялась! Он ведь знал, чем меня уесть. Я жила в его доме, а больше мне некуда было податься… Вот и приходилось терпеть.

Дайлис замолчала и уставилась на свои руки, лежащие на столешнице.

— Я знала, когда он забавлялся в лесу… Чуяла по запаху, когда он возвращался. И одежду его видела, кровь застирывала… А он мне показывал вещи, которые отбирал у тех девушек… Хвастался! Видел, что я боюсь, и радовался. Наверное, тому, что мог мне подробно рассказывать про свои мерзости, а я ничего не могла поделать. Говорю же — старый козел… Ну а я вначале больше заботилась, чтобы мама ничего не узнала. С ним у нее была собачья жизнь, да под конец она сильно мучилась. В общем, пожалеть тех девушек у меня даже времени не оставалось.

Джинни Холдинг спросила:

— А к вам он с определенными целями не приставал?

Дайлис перевела немигающий взгляд на Джинни:

— В этом смысле я его не интересовала. Он все время обзывал меня «дылдой». Я нужна была, чтобы готовить и прибирать в доме.

— И тем не менее вы с ним жили под одной крышей. Как вы сами только что сказали, ничего с ним поделать вы не могли. Было бы неудивительно, если бы он воспользовался своим положением… Вы понимаете, о чем я?

— Понимаю! — Дайлис плотно сжала губы и замолчала. Глаза у нее сделались пустые.

Пирс незаметно ткнул Джинни в бок; ему казалось, что давить на Дайлис дальше нет смысла.

— Что случилось после того, как умерла ваша мать? — спросила Джинни.

Дайлис прищурилась и метнула на нее подозрительный взгляд:

— После ее смерти-то? А что мне было делать? Я осталась, готовила ему и прибирала в доме. Ни одного слова благодарности от него не слышала. Мне ведь податься было некуда, а пока папаша был жив и занимал тот дом, у меня оставалась крыша над головой. Я знала, что старый мистер Джонс не вышвырнет папашу из дому, и молодой Кевин тоже не вышвырнет — хотя бы до тех пор, пока жив его отец. Но старый Мартин Джонс ведь тоже не молодеет. Наверное, после его смерти Кевин и выгнал бы нас на улицу… Ну а если бы папаша раньше помер, тогда совсем просто. Я-то ведь никто. Дом снимал папаша. Ни в какую не соглашался переехать в дом престарелых… Даже в больницу ложиться не хотел. Вот я и вела его хозяйство да заботилась, чтобы он не помер раньше времени — вроде как это в моих интересах было, верно? — Ее маленькие глазки снова впились в лицо Пирса.