Неугасимый огонь - [18]

— Зато я видел, как они грабят города, — сквозь зубы проговорил фараон, посмотрев куда-то вдаль, поверх головы Ранефера.

— Я тоже не видела воинства Александра, — сказала Мерит, — но земля хатти очень велика. Там много городов. Эллинов мало, они растворятся в чужой стране без следа. Даже одерживая победы, им не покорить хатти.

— Вот именно, — сказал Тутимосе, — не верю я, что эллины способны вести войну на истощение. Постараются решить дело одним ударом. Я готов допустить, что они смогут дойти до Хаттусы, даже взять её, но победителями им не бывать. Крокодилу не утащить под воду слона. Ипи, ты сказал — «немножко поможем», но чтобы они сражались подольше, помогать придётся не немножко и уж точно не одним только золотом. А зачем нам проливать кровь наших воинов ради призрачной цели? Да пусть Цитанта их быстро прихлопнет, нам-то что за печаль?

— Тот, кто победит в этой борьбе, решит, что имеет достаточно сил и для противостояния с нами, — ответила вместо брата Мерит-Ра, — посему победителя быть не должно. Вернее, он не должен появиться быстро.

— Есть ещё кое-что, о чём ты не подумал, Величайший, — Ранефер щёлкнул пальцами, подбросив серебряную монету. Покрутившись, она шлёпнулась в раскрытую ладонь Верховного Хранителя.

— Не забыл об этом? Эллины могут обогатить нас.

— Обогатить? Эти нищие, которые норовят отобрать у фенех последнюю рубаху, не чураясь грязного тряпья?

— Обогатить не золотом или серебром, — сказал Ранефер.

— Они обладают знанием, нам неизвестным, — добавила Мерит.

— И потому во всех городах фенех в первую очередь угоняют в рабство мастеров, — скептически хмыкнул фараон.

— Тем не менее, это достойный народ, — сказала Мерит, — достойный нас. Даже Нахарин не сравнится по тайным наукам, мудрости и искусству с эллинами. А ведь мы ещё не имели возможности оценить их в полной мере. Всего лишь беседовали с одним из них, причём он воин, а не жрец, ищущий нового знания.

— Он упоминал, что, будучи юношей, вместе с царём и другими высокородными молодыми людьми учился у некоего знаменитого у них мудреца, — напомнил Ранефер, — мне сразу бросилось в глаза, как он хорошо образован.

— Образован… — проворчал фараон, — они смотрят на Неугасимый огонь, на «Гнев Тути», как на чудеса богов.

— Многие знания были утеряны. Но и обретено немало, — сказал Ипи, вновь подкинув монетку, — а смерть знания — во многом наша вина. Птолемей рассказал, что жрецы поделились с некоторыми из эллинских мудрецов толикой знания, умолчав очень многое. Он сказал прямо — многие вопросы жрецы оставляли без ответа, говоря, что это запретное знание. Значит, они его хранят, но прячут. Например, меня поразило, что синие чаши Мер-Уннут там неизвестны вообще никому, неизвестны даже морякам ремту, которым так нужны. Ради чего тогда они продолжают хранить тайну? Может быть потому, что уже не понимают смысла поиска истины? Мы замкнулись в себе. И это нам говорит чужак, сами осознать мы не в силах.

— Разве сейчас мы замкнуты?

— Возможно, это произошло после избиения жрецов Безумцем, поклонившимся Итану и отвергнувшим Нетеру, — предположила Мерит, — и тогда они действительно стали прятать знание. Я пытаюсь понять, для чего Владычица Истин нарушила мерное течение Реки Вечности. Её замысел — не бессмысленная прихоть. Я думаю, они призваны, чтобы исцелить Та-Кем.

— Разве мы больны? — изумлённо заломил бровь Тутимосе, — наше могущество умножается день ото дня!

— И породит в итоге Безумца… — негромко проговорил Ипи, глядя в распахнутое окно, за которым багровел закат.

— Ты знаешь пророчество, Тутимосе, — сказала Мерит, — один человек нанесёт в сердце Та-Кем такой удар, от которого наша земля уже не оправится. Но, думаю, воля Прекраснейшей в том, чтобы мы сами нашли выход из этой западни.

— Александр и его народ — это нож в руках жреца Анпу? приносящий не смерть, но исцеление, — сказал Ипи, — он отсекает поражённую недугом плоть.

— Да где вы её усмотрели? — удивился Тутимосе.

Ранефер встал из-за стола и подошёл к окну.

— Вспомни, что рассказывал Энил и этот поверенный Птолемея, фенех Итту-Бел. Величайший Менхеперра совершил пятнадцать победоносных походов. Покорив Яхмад, на закате своего царствования он вынужден был вновь сражаться с восставшим царём Кадеша. Приведя к покорности нечестивые народы, он получал дань и возвращался в Та-Кем. Они восставали, он совершал новый поход. И, победив, опять возвращался в Та-Кем.

— Что же Величайший Менхеперра должен был делать по твоему мнению? — насмешливо спросил Тутимосе, — не возвращаться в Та-Кем?

Ипи повернулся к нему, но не ответил сразу, долго молчал.

— Я думаю, дело не в поражённой плоти. Наша кровь застоялась. Нужно заставить её течь. Разговоры с посланником за чашей вина подстегнули мою мысль. Я уже несколько дней размышляю над неким предприятием… Грандиозным предприятием.

— Этот ваш нож… Он ведь может и убить.

— Да, — согласно кивнула Мерит, — поэтому нам следует, использовав его, убрать в ножны.

— Вы совсем запутали меня своими загадками, — заключил Величайший, — но я не стану более с вами спорить. Посмотрим, кто окажется прав. А пока, будь по-вашему. Я не стану преследовать эллинов.