Неугасимый огонь - [140]

Наконец она подняла голову.

– Роберт, если мы проиграем, то есть, потерпим поражение, если мы оба примем неправильное решение и окажется так, что мы поддерживали тех, кому суждено проиграть в этой игре, то мы обречены. Несомненно, это будет конец и дому Мендоза здесь, в Кордове. Ну, так значит это судьба!.. И это жизнь!.. Роберт, мы с тобой обречены на риск, на вечную игру, я это давно поняла. Ведь не проникнись ко мне состраданием Карлос в той деревушке в горах, то мне суждено было быть заживо съеденной каннибалом, людоедом. Я разве тебе не рассказывала об этом?

– Нет, не помню.

– Это был разбойник, бандит по кличке Эль Амбреро… – Софья вся съежилась, потом махнула рукой. – Ладно, расскажу тебе как-нибудь в другой раз. О чем я сейчас думаю, так это о Рафаэле.

– И я думал о нем, – согласился Роберт.

– Я понимаю. Сейчас он всего лишь маленький мальчик и то, что мы сегодня решим, определит всю его дальнейшую жизнь. – Она замолчала, затем глубоко вздохнув, продолжала. – Роберт, ведь если мы проиграем, то Рафаэлю уже никогда не стать идальго. Он может не быть богатым, это я могу принять – в жизни всякое бывает. Но что мне не дает покоя, так это сознание того, что он может стать сиротой, отверженным, презираемым всеми, кто вокруг него. Я пребывала в таком положении очень долго и не смогу смириться с тем, что это может быть уготовано моему Рафи.

– Я понимаю, – тихо произнес Роберт. – Но я полагаю, что у тебя есть какой-то план. Я его вижу уже в твоих синих глазах. О чем ты думаешь. Софья.

– Я думаю о том, что было бы неплохо, если бы твой брат Лиам, смог бы взять Рафаэля к себе в Лондон и вырастить его, как свое собственные дитя. Разумеется, если в этом возникнет нужда. Вот тогда бы мы смело могли взяться за осуществление всего нами задуманного.

Роберт затаил дыхание.

– Ты хочешь сказать, что его следует отправить в Лондон? Подальше от нас?

– Нет, не сейчас. Лишь тогда, когда станет ясно, что дело наше проиграно. Но я пойду на это не раньше, чем мы сможем заручиться поддержкой твоего брата. Твой брат должен торжественно дать обещание, что будет относиться к Рафаэлю, как к своему сыну. Может он заверить нас в этом? А если сможет, то сдержит он свое слово?

– Что касается последнего вопроса, в этом нет никаких сомнений, – не задумываясь, ответил Роберт. – Лиам – человек чести. Если он дал слово, он сдержит его, даже если ему будет грозить смерть. Но вот даст ли он его, – Роберт говорил задумчиво, как бы размышляя вслух. – Согласится ли он взять к себе моего незаконного сына… – он замолчал и посмотрел на Софью. – Прости, Софья, прости меня.

– Ничего, он же действительно бастард, – холодно уточнила она. – Теперь тебе известно, что это твой бастард, но меня не убудет, если ты будешь выражаться именно так, но измываться над ним я никому больше не позволю. Скажи мне, Лиам – тот человек, на которого мы можем положиться в том, что в один прекрасный день он не бросит ему в лицо это обвинение?

– Да, в этом я абсолютно уверен, если он согласится. Но я не уверен… – Роберт встал и начал мерить шагами маленькую комнату. – Все дело в том, что мы не узнаем, что скажет Лиам, пока не свяжем себя обязательствами с Марией и де Майя. Я вручу им письма с полномочиями и письмо к Лиаму.

– Значит, от этой игры нам не уйти, – негромко сказала Софья. – А эта игра – палка о двух концах. Но есть и другой путь, – добавила она.

– Что это?

– Мы, ты и я, даем торжественную клятву. Мы поклянемся в том, что в случае самых неблагоприятных обстоятельств, один или другой из нас обязан доставить Рафаэля в Англию. Во что бы ни обошлось это дому Мендоза или каждому из нас. Сначала мы должны решить вопрос с Рафаэлем, а уж потом принимать решения. Ты сможешь дать такую клятву, Роберт?

Он секунду смотрел на нее молча.

– Да.

– Я тоже, – сказала Софья.

Она стала оглядываться, словно что-то ища.

– Ты ищешь Библию, – догадался Роберт. – Но я не могу присягать на христианской Библии, Софья. Я – иудей.

С этими словами он подошел к одной из полок и отодвинул в сторону несколько бухгалтерских книг. Затем нажал на одну из поддерживающих полку стоек. Открылся ящик, расположенный под ней.

– Никогда не знала, что здесь есть такое, – удивилась Софья.

– Это тайник. Я совершенно случайно наткнулся на него несколько лет назад. Он, кстати, тогда был пуст. Я решил положить вот это – сюда. – Роберт достал из ящика золотой медальон и показал его ей.

Едва взглянув на него, Софья закрыла ладонями глаза.

– Что такое?

– Нет, ничего. В какой-то момент мне показалось, что эти буквы мне знакомы. Но нет, они мне незнакомы, я их не видела прежде – это все мое разыгравшееся воображение. Я никогда не могла ничего припомнить из моей прошлой жизни, до того, как меня нашли цыгане. Бывает, что будто приоткрывается завеса, но я все равно ничего не могу вспомнить. Что здесь написано?

– Это несколько слов из одного псалма. Они написаны на древнееврейском. Это самая ценная вещь, которая у меня есть. Ты не поклянешься на ней?

– Если ты этого хочешь.

Он кивнул и протянул руку вперед, раскрыв ладонь, на которой лежал медальон. Софья возложила на него свою руку.