Неугасимые зарницы - [9]

Богдан Яковлевич повеселел. Молодец Петр. Порадовал. Да, старший сын — это тебе не табачница или штангист...

— Теперь я непременно поеду к Петру! Должен же я увидеть работу своих детей.

— Ой, не езжайте, — начала отговаривать отца Ольга.

— Это почему же не ехать?

— Не портите радости хотя бы Петру. Вы же у нас такой, что найдете и там к чему придраться.

— Ну, нет. За Петра я спокоен. Петр не подведет, — уверенно сказал Шкрамада.

Ровно через неделю, в следующее воскресенье, Богдан Яковлевич приехал на своей «Волге» в криворожские степи нежданным, но желанным гостем.

В первый момент встречи Петр показался ему каким-то утомленным, исхудавшим. Видно, тяжеловато парню: и работа, и семья, и наука — он же студент-заочник. Но ничего, Петр крепкой породы. Выдержит.

Они проговорили почти всю ночь. И ни одно слово не легло между ними вперекос. Зря пророчила Ольга — не к чему было Богдану Яковлевичу придраться.

На другой день, едва начало рассветать, Шкрамада поднялся вместе с сыном.

Петр надел свою повседневную робу, а он нарядился по-праздничному — ему же не на работу. В костюме, в шляпе, при галстуке, с колодочками военных наград и звездой Героя Социалистического Труда на груди, Богдан Яковлевич выглядел солидно. Так он одевался, когда ехал на столичные или областные совещания. И на праздники. Но сегодня у него тоже праздник — отцовский!

Они подошли к автобусу, который должен был довезти их до карьеров, когда все члены бригады Петра были уже в сборе. Парни столпились около автобуса и о чем-то пререкались с водителем. Увидев бригадира, притихли.

Петр поздоровался, сказал:

— Знакомьтесь. Мой отец.

Каждый стал пожимать Богдану Яковлевичу руку, зазвучали уже знакомые из газеты фамилии.

— Ну, поехали?! — крикнул водитель.

Его заспанное, небритое лицо едва виднелось сквозь запыленное стекло кабины. Да и весь автобус, словно изморозью, был густо покрыт пылью. Сиденья были тоже в рыжей пыли...

Никто не спешил заходить в автобус. Молодой экскаваторщик Рустам Масалаб подскочил к открытой двери, накинулся на нерадивого водителя:

— Совести у тебя нет! Тебе не людей — мусор на свалку возить!

Тучный шофер высунулся из двери, навис над худеньким Масалабом и сердито, но вполголоса сказал:

— Ты меня не учи. Не ты мой начальник.

— Твое счастье! — грозно свел на переносье черные широкие брови Рустам. — Жаль, что не я твой начальник! Я б тебе не то что автобус — ишака паршивого не доверил бы! Так я говорю? — обратился он к Богдану Яковлевичу.

Шкрамада в ответ усмехнулся. Ему нравился молодой экскаваторщик, нравилась его хозяйственная нетерпимость к беспорядкам.

Обиженный водитель завел мотор.

— Так вы едете, или, может, пойдете сегодня пешком? — сказал с угрозой.

Все выжидающе посмотрели на бригадира. Богдан Яковлевич тоже настороженно ждал, что скажет сын, как себя поведет. Он понимал, что своим присутствием сковывает Петра. Отвернулся, чтобы не смущать его.

— Мы немного пройдемся, — послышался сдержанный голос Петра. — А ты, Гриша, кати в гараж, приведи машину в порядок и догоняй нас. Поговорим обо всем потом...

Шофер, не дослушав его, включил скорость, и автобус рванулся с места.

Богдан Яковлевич облегченно вздохнул: сын повел себя разумно, как и полагается бригадиру.

Они шли безлюдной улицей рудничного поселка. Парни, будто никакой неприятности только что и не произошло, слушали говорливого Рустама Масалаба. Он весело рассказывал об автомобиле-гиганте грузоподъемностью в сто пятьдесят тонн, выпущенном какой-то канадской фирмой.

«Выдумывает, — решил Богдан Яковлевич, идя рядом с сыном. — Хочет, наверное, своей выдумкой пригасить неприятное впечатление от размолвки с водителем. А впрочем, что здесь неимоверного? Теперь людям все под силу. Теперь уже никого ничем не удивишь».

— Машина с кузовом на сто пятьдесят тонн — это, конечно, солидно, — сказал Богдан Яковлевич. — Правда, я не знаю, что бы я делал с нею в колхозе. Где такой махине ездить? По каким дорогам?

Его слова никому не показались неуместными. Действительно, такая машина в колхозе, пожалуй, ни к чему. Но в их горном деле она была бы как раз к месту.

— К тому же — картина! — воскликнул невысокий, как Масалаб, но плотный водитель «КрАЗа». — Посидеть бы за рулем такого черта! Представляю, как он несется по трассе!

— Ко всем чертям такого черта! — засмеялся Рустам и перевел разговор на другое: начал хвастаться перед гостем горной техникой.

— Вот вы увидите мой экскаватор-драглайн. Красавец!..

Богдан Яковлевич не все понимал, о чем говорили парни. Да в этом и нет ничего удивительного: у него совсем другая работа.

Они вышли в степь. Над головой зазвенели жаворонки, и мысли Шкрамады сразу же вернулись к своему колхозу, к своим делам.

Солнце уже взошло, но высокая насыпная гора-отвал заслоняла его. Солнечные лучи струились из-за нее во все стороны, а на дороге все еще лежала густая тень.

Автобус догнал их далеко за поселком. Он был чисто вымыт, но никто не похвалил водителя и не напомнил ему прежней нерадивости.

Солнце поднималось все выше и выше. Вот-вот должно было выглянуть из-за горы-отвала, насыпанной за многие годы. Жаворонки, висевшие над степью, уже полоскали свои трепетные крылья в солнечной купели. Но автобус ехал пока в тени.