Неудержимая. Моя жизнь - [77]

Как только я добралась до дома, я достала дневник и стала писать:

Вот я уже и дома, в четверг на первой неделе Уимблдона. И это действительно вызывает у меня сильное отвращение. Честно говоря, я испытываю целый комплекс разных мыслей и ощущений. С одной стороны, приятно сознавать, что моя рука так здорово себя вела.

Я действительно не верила, что готова играть в таком тяжелом ритме – четыре турнира подряд. И все-таки я почему-то была собой очень недовольна. Конечно, это Уимблдон, а я не люблю проигрывать. А еще сегодня утром в аэропорту, когда я покупала один из этих бульварных журналов, с первых страниц практически всех изданий на меня смотрело мое собственное лицо, под которым были крупные заголовки: «С Шараповой покончено!» Ублюдки. Я села на самолет, и каждые две минуты меня спрашивали, не хочу ли я газету. А дама передо мной как раз читала спортивный раздел. И опять этот заголовок: «С Шараповой покончено!» С какого это перепуга женщина решила почитать спортивный раздел в газете именно в этот день?

Глава пятнадцатая

И кому поплакаться в жилетку в такое непростое время?

Большинству людей в таком случае обратиться к друзьям по работе, к тем людям, с которыми они вместе работают в офисе. Но у меня друзей в «офисе» нет. И не потому что я не люблю своих коллег, а потому что очень трудно быть друзьями с другими игроками. Ведь они твои соперники на корте, а если ты станешь дружить с ними, то потеряешь серьезное преимущество. Если ты мне нравишься, то мне будет сложнее отодвинуть тебя в сторону. Я не верю, что я единственный игрок, кто так чувствует, но я одна из немногих, кто в этом признается. Когда я вижу двух игроков, которые сильно сближаются во время профессионального тура, я знаю, что у такой дружбы всегда будут свои ограничения. Мне легче быть честной и говорить правду, чем устраивать шоу перед прессой. В тяжелые времена я обращаюсь к своей семье и к нескольким подлинным друзьям, которые появились у меня за эти годы, а не к соперникам. Конечно, не стоит забывать о возможной поддержке возлюбленного. Когда я смотрю на свой дневник, то вижу, что помимо мрачных размышлений и упражнений по позитивному мышлению он заполнен постоянными раздумьями о влюбленностях и о будущих возлюбленных, а также моими общими взглядами на романтические отношения. В свои ранние годы в профессиональном теннисе я удивлялась, насколько я привлекаю внимание взрослых мужчин. Мне это было смешно, потому что я все еще ощущала себя ребенком.

Меня всегда интересовало, какого типа мужчина подойдет мне лучше всего.

Кого я выберу в единственные? – задавала я вопрос в дневнике, еще будучи тинейджером:

Прежде всего он должен понимать и уважать то, чем я занимаюсь. И у него должна быть своя цель в жизни. А еще он должен быть человеком практичным и скромным, и если у него будут миллионы долларов, то по нему об этом нельзя будет догадаться. У него должно быть чувство юмора, потому что я люблю смеяться.

Он должен быть нежным, заботливым и милым. Быть открытым и не бояться говорить правду, потому что я ненавижу людей, у которых есть секреты. А самое главное, он должен любить меня такой, какая я есть, скорее за мой внутренний мир, а не внешний облик. И все-таки мне больше всего нравятся «плохие мальчики», хоть я и понимаю, что с ними одни проблемы. Я хочу их перевоспитать и ввести в дом. Люблю сложные задачи.

Серьезных отношений у меня не было до двадцати двух лет. На дворе стоял конец 2009 года. Моя подруга в субботу устраивала барбекю для своих у себя дома. Она позвонила за несколько часов до этого и спросила меня, может ли она пригласить кого-нибудь «перспективного», потому что мне надо развеяться.

– Естественно, – сказала я, не очень поняв, что она имеет в виду.

Он появился в середине вечера, с волосами, еще мокрыми после душа, в спортивном костюме и со льдом на обоих коленках. И мгновенно мне понравился. Субботний вечер, а он только что закончил тренировку? Мой человек.

Его звали Саша Вуячич. Он был словенским баскетболистом, вот уже пятый сезон играющим за «Лос-Анджелес Лейкерс». В ту ночь мы ели рыбное филе, приготовленное на гриле, и обменялись телефонными номерами.

На следующее утро я летела на самолете в Напа-Вэлли с мамой и несколькими близкими друзьями. Это были мои каникулы после прошедшего сезона. По дороге я рассказала маме о Саше.

– Он высокий и европеец, – сказала я.

– Нет, Маша, – ответила мама. – У баскетболистов редко бывает хорошее образование.

У меня его тоже нет. Кроме того, он родился в Европе и успел посмотреть мир. Наверняка чему-то он успел научиться за это время.

Мама покачала головой. Она больше не хотела слышать о нем.

Мне это показалось несправедливым. Я никогда не признаю непригодным человека только из-за того, что его спортивная биография не позволила ему закончить школу. Я решила дать Саше шанс.

У нас возникла связь – близость и взаимопонимание, которые, как мне тогда казалось, могут связывать только спортсменов. Мы подходили друг другу. У него был дом в Лос-Анджелесе, и он был профессиональным спортсменом; он был высок, у него был восточно-европейский склад ума, и он был близок со своей семьей. На бумаге все выглядело прекрасно.