Неудачник - [8]

— Здесь так жарко, когда горит камин, — пожаловалась девушка. Можно… можно я приоткрою окно?

— Конечно, милая, — безмятежно отозвалась леди Эстуэлл.

Под пристальным взглядом Пуаро Лили Маргрейв подошла к окну и распахнула его. Какое-то время она жадно вдыхала свежий вечерний воздух, потом вернулась за стол.

— Значит, мадемуазель интересуется добычей полезных ископаемых? — мягко поинтересовался Пуаро.

— Ну, это громко сказано, — принужденно улыбнулась девушка, — Я, конечно, прислушивалась к тому, что говорил сэр Рубен, но так толком ничего не поняла.

— Ну, значит вы очень здорово притворялись, — отозвалась леди Эстуэлл. — Бедный Рубен даже решил, что у вас были какие-то свои причины вникать во все эти тонкости.

Хотя Пуаро ни на мгновение не отвел взгляда от языков пламени, боковым зрением он увидел тень досады, мелькнувшую по лицу Лили Маргрейв, и ловко сменил тему. Когда же пришло время отправляться спать, Пуаро обратился к хозяйке дома:

— Не могли бы вы уделить мне еще пару минут, мадам?

Лили Маргрейв тотчас удалилась, а леди Эстуэлл выжидательно посмотрела на маленького сыщика.

— В тот вечер вы последней видели сэра Рубена живым?

Леди Эстуэлл кивнула и поспешно поднесла к глазам платок с черной каймой.

— О, не волнуйтесь, прошу вас, не надо.

— Стараюсь, мосье Пуаро, но это выше моих сил.

— С моей стороны было чудовищной бестактностью затевать этот разговор.

— Нет-нет, продолжайте. О чем вы хотели спросить?

— Насколько я понимаю, когда вы поднялись в Башню и сэр Рубен отпустил мистера Трефюзиса, было около одиннадцати. Верно?

— Верно. Около одиннадцати.

— И как долго вы пробыли в кабинете?

— Я ушла к себе без четверти двенадцать; помнится, я взглянула на часы.

— Леди Эстуэлл, не могли бы вы рассказать мне, о чем вы беседовали с мужем?

Вместо ответа леди Эстуэлл бессильно опустилась на диван и, потеряв всякое самообладание, заплакала навзрыд.

— Мы по… по… повздорили, — всхлипывала она.

— Из-за чего же? — почти нежным голосом поинтересовался Пуаро.

— И… и… из-за всего сразу. В-все началось с Л-лили.

Рубен ее невзлюбил — ни с того ни с сего — сказал, будто она рылась в его бумагах. Он требовал, чтобы я дала ей расчет, но я сказала, что она чудесная девушка и этого он от меня не дождется. А он… он начал на меня орать, а я этого не выношу, ну, я и сказала ему все, что я о нем думала… ну, не то чтобы я это думала на самом деле, мосье Пуаро… А он сказал, что вытащил меня из трущоб, женившись на мне… А я ему на это… Да какое это сейчас имеет значение? Никогда себе не прощу. Вы же знаете, как это бывает, мосье Пуаро. Я всегда считала, что после грозы воздух становится чище, и вот… Ну кто мог знать, что в тот же вечер его убьют? Бедный Рубен…

Пуаро сочувственно внимал ее излияниям.

— Я расстроил вас, — произнес он наконец, — и прошу меня простить. А теперь давайте поговорим без эмоций.

Вы по-прежнему считаете, что вашего мужа убил мистер Трефюзис?

— Женская интуиция, мосье Пуаро, — гордо выпрямилась леди Эстуэлл, меня еще никогда не подводила.

— Разумеется, разумеется. Но когда он это сделал?

— Когда? После того, как я ушла, естественно.

— Вы ушли от сэра Рубена без четверти двенадцать.

Без пяти двенадцать появился мистер Леверсон. Вы хотите сказать, что за эти десять минут секретарь пробрался из своей спальни в Башню и убил сэра Рубена?

— Во всяком случае, это не исключено.

— Как многое другое. Да, убийство могло произойти в эти десять минут. Но — произошло ли?

— Он-то сам уверяет, что спал без задних ног, — пожала плечами леди Эстуэлл, — да кто же ему поверит?

— Но ведь никто не видел, чтобы он поднимался в кабинет, — напомнил Пуаро.

— Ну и что! Все спали, потому никто и не видел! — торжествующе отозвалась леди Эстуэлл.

— Как знать, — пробормотал себе под нос Пуаро. — Eh bien, — продолжил он после паузы, — желаю вам доброй ночи, леди Эстуэлл.

4

Джордж аккуратно поставил поднос с утренним кофе у постели хозяина.

— В интересующий вас вечер, сэр, мисс Маргрейв была в платье из светло-зеленого шифона.

— Благодарю вас, Джордж. На вас всегда можно положиться.

— Мисс Маргрейв прислуживает младшая горничная, сэр. Ее зовут Гледис.

— Спасибо, Джордж. Вам просто цены нет.

— Вы преувеличиваете, сэр.

— Чудесное утро, — произнес, глядя в окно, Пуаро, — но, похоже, никто не собирается вставать. Думаю, дорогой мой Джордж, Башня будет в нашем полном распоряжении для небольшого эксперимента.

— Я вам понадоблюсь, сэр?

— Не беспокойтесь, — заверил Пуаро, — эксперимент абсолютно безболезнен.

Когда они вошли в Башню, шторы там были по-прежнему задернуты. Джордж уже взялся за шнур, но его остановил Пуаро.

— Оставим все как есть. Зажгите только настольную лампу.

Верный слуга повиновался.

— Теперь, дорогой мой Джордж, сядьте на этот стул.

Сделайте вид, что пишете. Tres bien.[15] Теперь я хватаю палицу, подкрадываюсь к вам сзади и бью вас по голове.

— Да, сэр, — подтвердил Джордж.

— Да, но после удара вы уже не должны писать, — уточнил Пуаро. — Сами понимаете, я не могу довести наш эксперимент до конца. Тем не менее мы должны соблюсти максимум правдоподобия. Я вроде бы бью вас по голове, и вы падаете замертво, вот так. Руки у вас расслаблены, тело обмякло. Позвольте я покажу вам нужную позу. Да нет же, не напрягайте мускулы! Джордж, — с тяжелым вздохом сказал, наконец, Пуаро, — вы замечательно гладите брюки, но воображение у вас отсутствует начисто. Вставайте. Давайте я.