Неучтенный фактор - [24]

– Хорошо, – очнулся, как от гипноза, Даниил. – Я и не требую ответа. Что касается твоих вопросов, могу сказать, что я сам пытался разобраться, почему так сильно доводил тебя в тот вечер. Во-первых, я испугался. Я понял, что ты сильнее меня, причем намного. Потом, почувствовав себя в безопасности, когда тебя наказали и запретили применять «это», я пытался преодолеть свой страх. Вот и вел себя, как обезьяна. – Даниил был признателен ей за откровенность и потому великодушен. Чувствовалось, что Норма оценила это. Помолчав в некотором подобии блаженства от внезапно осознанного им ощущения ее близости, Даниил спросил:

– А ты помнишь, из-за чего вообще началась ссора?

Норма улыбнулась краем губ:

– Что-то на тему «кто умнее?»

– Да, я утверждал, что мужчины умнее женщин. – виновато произнес Даниил. – Я был раздосадован тем, что девочки в нашем классе учились лучше мальчиков.

– Какой глупый спор! – воскликнула Норма. – Помню, перепалка длилась довольно долго. А на твой последний «аргумент» мне просто нечего было ответить, и вот… Это получилось само собой, правда.

– Верю, – с кислой миной согласился Даниил. – Но спина потом болела долго…

– Зато этот случай научил меня лучше управлять собой.

– Ты всегда слишком хорошо управляла собой, ты… – у Даниила вдруг перехватило дыхание. Он ни с того, ни с сего вспомнил, в каком виде она предстала перед ним в самолете.

– Расскажи, что чувствуют, когда любят? – быстро спросила Норма.

– Когда любят? – Даниил начал лихорадочно перебирать в уме всех своих женщин, выбирая кого-нибудь из них, кто мог бы прослужить удачной иллюстрацией к примеру: «Вот так бывает, когда любят». Их всех перебивал образ Нормы в самолете. Он еще ни на ком не остановился, когда снова услышал голос Нормы:

– Не обязательно любовница. Ведь тебя очень сильно любит твоя мама. И ты ее любишь. Расскажи про это.

– А откуда ты знаешь, что мы любим друг друга? – удивился Даниил.

– Это всегда видно, энергетика другая. Собственно, ради этого мы ее и оставили. Она давала тебе силу.

Даниила передернуло от этих слов.

– Начнем с того, что мне не нравится, когда про любимых людей говорят как про какие-то вещи: «оставили», «убрали»… Я хочу сказать, что они существуют не для конкретной пользы конкретного дела, а просто так… Они существуют сами по себе…

– Многие вещи и люди существуют сами по себе, не вредя нам и не принося никакой пользы.

– Нет, не так. Не так я хотел сказать. Ты неравнодушен к ним…

– Это я поняла. Но как именно – неравнодушен? – терпеливо добивалась Норма.

– Существование этих людей радует…

– Меня радует секс.

– Любимому человеку хочешь добра…

– Я никому не желаю зла.

– Ради любимого человека готов пожертвовать многим…

– Ради своей работы я готова пожертвовать даже жизнью.

– Чужой? – зло усмехнулся Даниил. Эта женщина опять начинала его раздражать.

– Нет, своей, – спокойно возразила Норма. Даниил знал, что это правда. И уже пожалел о своей неуместной вспышке. Кто он такой, чтобы судить ее?

– Значит, это неправильно, – чуть успокаиваясь, примирительно сказал он.

– А как надо правильно? – с еле заметной издевкой спросила Норма.

Даниил, чувствуя, что сходит с ума окончательно и навсегда, встал, запустил пальцы в ее чудесные волосы, грубо дернул, запрокидывая ей голову, наклонился и поцеловал в губы. При этом его левая рука прошлась по ее прекрасной груди, разом уловив все скрытые от глаз особенности. Пальцы у него всегда отличались невероятной чувствительностью и чуткостью.

– Сядь, – сказала Норма, освобождаясь от его объятий. – Мы привлекаем внимание.

– Извини, – он сел на свое место, стараясь придержать дыхание, и только тогда заметил новых посетителей. Две молоденькие девушки, расположившиеся за стойкой бара, смотрели на них, улыбаясь, а когда он сел, захлопали в ладоши и крикнули ему: «Молодец!». Норма, с отстраненным видом поправляя помаду на губах, спросила:

– И это все? Все, что ты можешь сказать мне о любви? То есть для тебя это все-таки секс?

– Знаешь, когда речь заходит об отношении мужчины к женщине, наверное, где-то близко.

– Неужели все так примитивно? Ты мог бы назвать любовью вожделение, охватившее тебя в самолете при виде короткой юбки…

Она не то спрашивала, не то утверждала. А может, просто насмехалась над ним. Разве поймешь эту женщину. Даниил снова задохнулся от воспоминаний. «Может быть», – с нежностью допустил он где-то в глубинах сознания.

– Нет, – сказал он вслух.

– Удачный секс ты называешь любовью?

– Нет.

«Хотя… если он настолько удачен, что забываешь, как тебя зовут и где ты находишься… не знаю…», – подумал он про себя.

– Ты лжешь. – Норма смотрела на него инквизитором. Взгляд был правдивый и строгий.

– Ты ищешь истину? – спросил Даниил, прямо встречая ее взгляд и больше уже не отрывая от него глаз. Его завораживал бесцветный, бездонный омут этих застывших северных озер.– Хорошо. Что касается любви матери, должен тебе признаться, что она меня иногда тяготит. Может быть, я слишком слаб и труслив. Я… я бы не хотел, чтобы она меня так любила. Это слишком много для меня. Позвольте мне оставаться в дерьме, в котором я сижу!

Норма выглядела заинтересованной.