Неучтённый фактор - [30]

Гарри–Том не ответил. Он с удивлением смотрел на зажатую в пальцах волшебную палочку. Даже в скудном освещении на светлой древесине ясно выделялись до боли знакомые щербинки и царапинки. Он держал в руке палочку из остролиста — личную собственность Гарри Поттера.

Глава 8. Ловушка на Тёмного Лорда

Умываться пришлось из бочки под водостоком. В доме Хагрида имелся таз и даже кувшин, но одного взгляда на них хватило, чтобы Тёмный Лорд предпочёл бочку. Как и чем окончательно приводил себя в порядок Люциус Малфой, Гарри–Том не интересовался.

За ночь в его отдохнувшем мозгу сложился простой и надёжный план отступления — снова прыгнуть в озеро, выбраться на противоположный берег и аппарировать восвояси. Главное уйти тихо — сражаться в одиночку против всего ордена Феникса Гарри–Тому не улыбалось. Ведь от Малфоя с его сломанной волшебной палочкой не было никакого толку. Разве что беспалочковыми чарами Гребня Дамблдору бороду взлохматит или шнурки на ботинках у кого свяжет. Хотя это будет нападением на Министра Магии в Хогвартсе… Можно раздуть в прессе колоссальный скандал. Только какая польза от шумихи, если их обоих убьют? А значит — озеро, пробежка по дну и домой. Мало ли что Малфою этот план не понравится, кто его вообще спрашивает? Если что, качественное Империо, и всё. Снова становиться ездовым Волдемортом? Ну уж нет. Под заклятием подчинения Люциус сам поплывёт наперегонки с кальмаром. Однако уйти просто так, не решив проблему с волшебными палочками, нельзя.

Похоже, Гарри их перепутал, когда поднял оброненную Тёмным Лордом палочку там, на тропинке в огороде. Нет, в магическом плане никаких неудобств при колдовстве быть не должно — всё же артефакты Поттера и Волдеморта сестры и прекрасно друг друга заменяют. Вот только как объяснит Гарри смену палочки? А то, что обнову заметят, удивятся и поинтересуются, Гарри–Том не сомневался. Вот, например, та же наблюдательная Гермиона. И как он ни любил подругу детства, сомневаться в дальнейших действиях мисс Грейнджер не приходилось: наверняка побежит к МакГонагалл за советом, а та приямком к Дамблдору… И всё из лучших побуждений. А мальчик совершенно не умеет врать — этот полезный навык придёт к нему много позже, по мере накопления жизненного опыта. Да и то…

Рассеяно глотая подогретый заклинанием вчерашний перестоявший чай, Тёмный Лорд лихорадочно перебирал в уме способы быстро связаться с Гарри. Патронус отпадал сразу — шептать на ушко магические посланники не умели. К тому же, Гарри–Том понятия не имел, какой у него сейчас патронус — не напугать бы детишек насмерть.

Послать сову? Наложить на себя дезилюминационные чары и добраться до совятни не проблема, но опять же, письмо привлечёт ненужное внимание. Да и есть у Рона привычка читать послания через плечо друга. Мол, какие секреты от лучших друзей? Прочитает и заорёт на весь Большой зал… Хотя…

Гарри–Том закрыл глаза и сосредоточился на ментальной связи с Поттером. Гарри спал и наверняка все еще был на иллюзорном морском берегу. Он недавно научился оставаться там уже после того, как Волдеморт просыпался. Всё же школьники встают позже Тёмных Лордов. Более того, Поттер даже начал кое‑что изменять в самой структуре пляжа. Правда, пока созданные им предметы туманным облачком проходили сквозь пальцы, но Волдеморт на похвалы не скупился. Лиха беда начало!

Помянув нехорошим словом Мерлина, Тёмный Лорд метнулся к кровати и под удивлённым взглядом Малфоя устроился поудобнее. Однако уснуть не получалось — засыпать даже по собственному приказу Гарри–Том не умел.

За стеной скрипело на ветру дерево, журчала вода, шумел лес, где‑то под полом скреблись мыши, а в отдалении закукарекали петухи. Собачий лай гармонично вписывался в сельскую пастораль. Пожалуй, только мычания коров и блеяния овец для полной картины не хватает…

— Милорд, проснитесь! Кажется, сюда кто‑то идёт, — аккуратно встряхнул его за плечо Люциус и тут же торопливо пояснил, — пёс явно приветствует знакомого. Гарри–Том едва успел соскочить с лежанки, как снаружи прочавкали по грязи тяжёлые шаги, и дверь домика широко распахнулась.

Хагрид по каким‑то своим приметам уже знал, что в избушке его поджидают чужие. Может, Клык ему рассказал? Тёмный Лорд не удивился бы, окажись это так. Полувеликан вошёл в дом, бдительно выставив перед собой потрёпанный розовый зонт в одной руке, и взведённый самострел в другой. Он был всё такой же огромный и лохматый, как в детстве Гарри–Тома, и в домике сразу стало тесно. Промокший в лесу до нитки, весь в грязи и серый от усталости, Хагрид, тем не менее, был грозен и внушителен. Недобро поблёскивая маленькими глазами, похожими на смородины, лесничий вперил взгляд в надменно задравшего нос Малфоя и гулким басом произнёс:

— Эт кто тута?

К счастью, всё внимание Хагрида было поглощено давним врагом, с чьей подачи он когда‑то был упрятан в Азкабан на два страшных месяца. Это если не считать почти казненного Клювокрыла и прочих мелких и крупных пакостей Люциуса Малфоя. Тёмный Лорд, в это время, скрытый ветхой занавеской, бесшумно навёл порядок в жилище и парой заклинаний вернул на места все сдвинутые вещи — как помнил. Жаль, до кухонного стола не дотянуться. Придётся сделать вид, что чаи тут распивали вовсе не они. Уходя, знаете ли, дом‑то запирать надо, дорогой Хагрид!