Неучтённый фактор - [21]

Да–а, у Басти на всё в жизни есть своё особое мнение. Верное или не верное, но особое!

Направив волшебную палочку в жерло камина, Гарри–Том вызвал синеватое колдовское пламя. Оно, конечно, грело, но не обжигало, а, самое главное, не давало дыма. Присев в тепле у камелька, он прислушивался к звукам снаружи.

С улицы доносился гул голосов, смех, музыка и весёлые выкрики: волшебники готовились праздновать Рождество.

О прибытии гостей его предупредило шебуршение в потайном ходе. По–приятельски кивнув застенчиво улыбающемуся румяному с мороза Поттеру, Гарри–Том церемонно поприветствовал напряжённого как струна Сириуса. Тот прожигал его взглядом, часто сглатывал и нервно мял в руках скомканную мантию–невидимку. Из‑под невесомой серебристой ткани артефакта то и дело выглядывал кончик волшебной палочки. От Блэка веяло страхом, сомнением, застарелой ненавистью и тяжестью данного кому‑то обещания. Крестник жался к нему, как птенец к наседке, но опасений в его эмоциях не было вовсе — только любопытство и предвкушение. Тёмный Лорд даже представить не мог, каким образом мальчишке удалось уговорить крёстного тайно встретиться с Волдемортом.

Придвинутое к огню большое скрипучее кресло легко вместило и крёстного, и крестника. Отпускать от себя Гарри хоть на шаг Сириус откровенно боялся.

— К сожалению, у нас мало времени для приватной беседы, мистер Блэк, — сверился с часами Тёмный Лорд, — а обсудить нам нужно очень важные вещи.

— Чего ты хочешь? — вызывающе выпятил подбородок Сириус. Да–а, чувства самосохранения у крёстного было ещё меньше, чем у Гарри.

— Рассказать правду о смерти Регулуса Блэка, — непринуждённо сообщил Волдеморт. — Полагаю, вас это заинтересует?

— Почему… почему Рег не пришёл ко мне? Я бы… — стиснув голову руками, шептал Сириус.

— Регулус глупцом не был, — проникновенно произнёс Гарри–Том. — Зная тебя, он понимал, что ты пошлёшь его подальше, не дав и слова сказать! — Щадить крёстного он не собрался. Иногда хорошая порка намного полезнее всякого сочувствия. — У тебя были верные друзья, место в ордене Феникса и неограниченная свобода. Нужен ли тебе был младший братец с тёмной меткой на руке и с не менее тёмными проблемами? Ты небось мечтал встретить его в бою и хорошенько приложить каким‑нибудь особо вредным проклятием. Не убивать, нет, только проучить на мародёрский лад.

— Хватит! Перестань! — Гарри, гневно сверкая глазами, приобнял скорчившегося Блэка за плечи.

— Твой брат погиб героем, искренне считая, что…

— А где сейчас эта штука… медальон? — слушать других Сириус тоже не умел. Что ж, придётся научиться. Погибнуть на этот раз Гарри–Том ему не позволит. За время беседы Тёмный Лорд успел тайком восстановить кое–какие разрушенные Азкабаном связи в сознании крёстного. Это отняло много сил, но результат того стоил. Ночных кошмаров у Бродяги теперь поубавится. Да и повреждений было на удивление мало. Видать, анимагическая форма действительно неплохая защита от дементоров.

— Спроси у своего домовика, — ухмыльнулся Волдеморт, — но это после. Сначала я объясню, что собой представляет эта симпатичная безделушка. Слышали ли вы о крестражах?

Глава 6. Будни Тёмного Лорда

Массивное ложе тряслось и качалось от судорожных движений изнемогающей змеи.

— Сильнее, Хозяин! Ещё сильнее! Скоро, уже скоро! Нагини чувствует, Нагини знает…

Вниз сыпались подушки, сползло одеяло — Гарри–Том, не отрываясь от дела, умудрился вытереть залитое потом лицо о его свисающий край. Всё же сдирать кожу с гигантской змеи было очень нелегко. Сидя на полу и упираясь ногами в край кровати, Тёмный Лорд с пыхтением и сдавленными проклятиями изо всех сил тянул жесткую шкуру на себя. Нагини в свою очередь едва не завязывалась морским узлом от усердия, стараясь выбраться из изношенной кожи. Мутно–узорчатый чулок «выползка» почти погреб его под собой. Последний отчаянный рывок — и Волдеморт с размаху приложился затылком о комод. Сверху упала бутылка и больно стукнула по голове. Слегка пахнущее мятой жидкое масло залило пижаму, вмиг пропитав и без того влажную от пота ткань. Нехорошо помянув Мерлина, Волдеморт обессиленно завалился на бок. Одеревеневшие от напряжения пальцы сжимали резко сужающийся хвост шкуры. Расцепить их никак не получалось.

— Нагини свободна и прекрасна! Нагини счастлива! О мой великий Хозяин, мой могучий Хозяин… Хозяин устал? — холодный змеиный язык хлестнул по уху. Гарри–Том с трудом поднял отяжелевшие веки. Глаза змеи обрели прежний золотисто–коричневый цвет, а не тот мертвенно–голубой, что несколько дней вгонял его в дрожь. Кожа её лоснилась в свете камина. Хотелось бы надеяться, что и характер фамилиара теперь придёт в норму.

Последние две недели были просто ужасны. Мало того, что Волдеморт и так с ума сходил от внезапно обрушившегося на него мира запахов, так ещё и Нагини перед линькой стала совершенно невыносима. Она и раньше любила поворчать, но ставшее теперь непрерывным брюзжание, жалобы на жизнь и надуманные обиды усиливали у хозяина и без того не проходящую мигрень. Все попытки приструнить распоясавшегося фамилиара заканчивались змеиной истерикой. Ещё и обычно не свойственная ей агрессивность… В покоях Тёмного Лорда приближённые передвигались только на цыпочках, разговаривая приглушёнными голосами, а то и шепотом. Ни о каких вечерних посиделках не могло быть и речи. А Гарри–Тому приходилось по десять раз на дню успокаивать разобидевшуюся на всех змею, умащивать маслом её зудящую шкуру, разминать особо болезненные участки… Неужели всё позади? Только до следующего года.