Нетерпеливый алхимик - [31]

— Возможности техники не беспредельны, господин лейтенант, — обескураженно сказал я. А про себя подумал: раз уж мы заговорили о русских, то благодаря компьютеру была проведена идентификация останков одной из дочерей[42] Николая II, безоговорочно подтвердившая ее смерть вместе с остальными членами царской семьи. Но я предпочел особенно не распространяться на эту тему.

— Твою мать, сержант. Распустил нюни, словно у тебя раньше не разваливалось ни одного дела, — сказал Гамарра менторским тоном, в котором чуть ли не физически ощущался вес его лейтенантских звездочек. — Устав велит поддерживать боевой дух даже в моменты поражения.

— Так точно, господин лейтенант. Но мне никак не обойтись без русского. Даже в случае установления личности погибшей без ее официального опознания следствие упрется в тупик и будет похоронено в той же яме, где обнаружили тело, и я — рядышком.

— Кроме находящихся в моем распоряжении скромных средств, могу предложить тебе лишь гостеприимство, — закончил Гамарра. — Коли взбредет охота приехать и самому заняться розысками, — добро пожаловать. А мы подсобим.

— Ловлю вас на слове, господин лейтенант.

Момент требовал вмешательства Перейры. В моем сердце кипело нетерпение вернуться к делу Тринидада Солера. Уже одно опознание администратором мотеля фотографии Ирины Котовой могло послужить достаточным условием для возобновления следствия. А принимая во внимание почти полное совпадение дат исчезновения девушки, зафиксированное заявлением о пропаже, и смерти Тринидада Солера, то не хватало только доброй воли. Но, вспомнив о судье, я сильно напрягся: вряд ли он примет на веру мои теоретические выкладки без увесистого пакета конкретных доказательств, опровергавших любое возражение. Мне надлежало раздобыть факты, свидетельствовавшие о том, что женщина, приехавшая с инженером в мотель, и женщина, убитая пулей в затылок, — одно и то же лицо. Другого способа укротить несговорчивость судьи не предвиделось.

Прежде чем набрать номер мобильного телефона шефа, я долго маялся, поскольку по вполне понятным причинам всегда отчаянно трусил проявлять инициативу. После пятого гудка, вместо голоса Перейры в трубке послышались призывные звуки «ламбады» в прескверной обработке. Надо полагать, шеф развлекался не в элитном яхт-клубе.

— Кто говорит? — крикнул он в трубку.

— Господин майор, это Вила.

— Кто-кто? Не расслышал, Вила? Погоди, я отойду от динамика, будь он трижды проклят.

В глубине слышались радостный визг детей, громкое разноязычье взрослых, пытавшихся их унять, и фонтанирующий рев усилителей. Должно быть, Перейра ушел далеко, потому что, когда в трубке опять раздался его голос, я сумел различать слова.

— Наверное, я изловил вас не вовремя, — усомнился я.

— Время — понятие растяжимое и все зависит от того, где и как ты его проводишь, — заметил Перейра. — Например, в данный момент я пополняю число жертв форменного надувательства и преступления против здоровья нации в одной из забегаловок Аликанте.[43] И горю желанием снова окунуться в работу.

— Сожалею, но боюсь, предстоящий разговор исполнит ваше желание раньше, чем вы предполагали.

Я описал ему последние события, стараясь приводить лаконичные, но исчерпывающие доводы. Перейра слушал меня внимательно, вставляя в каждую паузу воинственное «угу». Это воодушевляло, поскольку являлось знаком, что чаша весов склоняется в мою сторону. Отсутствие интереса или, не приведи господи, ревнивая подозрительность к собеседнику сопровождалась мрачным «хм».

— Понятно, — проговорил он. — Чем я могу помочь?

Перейра явно уклонялся от ответственности, для чего прибег к обтекаемой формулировке — тонкое искусство, которым он владел в совершенстве и которому безуспешно пытался меня научить.

— Нам с Чаморро хотелось бы получить ваше добро на срочный вылет в Малагу. Нужно во что бы то ни стало определить местонахождение Василия, а тамошние ребята, естественно, не могут бросить работу ради поисков одного человека. Они загружены по самое горло.

— У тебя губа не дура, Вила. Так уж и вылет! А почему бы тебе не сесть за руль и не поупражняться немного в вождении? Уж больно ты изнежился.

— Моя старая кляча сломалась, и до сентября ни одна мастерская не возьмет ее в ремонт. Просить машину у начальника нашего парка тоже не выход: я не знаю, на какой срок она мне понадобится — может, на день, а может, и на все десять, и он говорит, будто я ломаю ему график. Не ссориться же с ним, в самом деле!

— И что вы будете делать в Малаге без машины?

— Одолжим или возьмем напрокат.

— Лучше укради, — приказал он мне. — У нас перерасход бюджета, а впереди четыре долгих месяца.

— Так вы даете нам разрешение?

— Даю, но только на неделю — и ни днем больше.

— Спасибо, господин майор.

— Вила!

— Да, господин майор.

— То, как ты относишься к работе, в высшей степени похвально. Надеюсь, твое усердие не просто зуд в одном месте, или я ошибаюсь?

Подчиненному не след злоупотреблять доверием начальника, тем более вводить его в заблуждение, но если уж врать — так со слезой в голосе.

— Нет, не ошибаетесь, господин командир, — истово подтвердил я.

— Хорошо. Я спросил только для того, чтобы между нами не оставалось недомолвок А насчет зуда в одном месте, то я неспроста о нем упомянул, и тебе известно почему.