«Ведь я же мусульманин. Правоверный… — говорил он себе. — Чту Аллаха и Коран, писанный пророком Мухаммедом по Его наущению».
И подумал я: «Как Божье созданье — человек велик, но как человек — он безнадежно жалок… Я не знаю Корана и плохо знаю Библию. Hо я — верую. И верую я не в Писание, а в Бога. Писание — дело рук человеческих. А миры и человек — дело рук Всевышнего. Много в Писаниях мудрого. И оно от Бога. Если бы даже в них была от Него всего одна мысль, то только лишь за это перед Писаниями стоило преклонить колена. Есть в них и от человека. Hо это истины от Возомнившего…»
Я так думал, а вслух сказал:
— Горемыка ты, горемыка. То, что я тебе скажу сейчас, ты можешь забыть. А многие этого не воспримут. Hо на остаток жизни своей запомни!.. Религий — много. Hо Бог — один… Пророков — много. Hо Бог — один!.. Вселенных — много. Hо Бог — один!.. Я не знаю туркменского. Ты плохо знаешь русский. Однако мы свободно говорим между собой. Мы друг друга понимаем не языком, а тем, что мыслим… Мысль — от Бога. Слова — от человека…
Я еще раз окинул его жалкую фигурку, копошащуюся в земле. И тихо сказав: «С Богом, Молящийся!», — поспешно зашагал с кладбища.
Там, в конце его, наезженная дорога. Hа ней сейчас появится машина. Это я знал наверняка. Это будет милицейский джипик. В ней везут повитуху. Ту, что я слышал в своем беспамятстве на буровой. Ту самую, что неудачно сделала умершей женщине кесарево сечение. И словно вторя моим мыслям, мамин голос в моей голове продолжил: «Той самой женщине, которая должна была тебя родить».
Я от неожиданности аж остановился.
— Это был бы мой первый повтор на Земле? — спросил я.
«Да, сынок, да, — ответила мама. — Ты меня правильно понял».
Я повернулся лицом к кладбищу. К тому месту, где оставил плачущего мужчину. Он стоял в рост и тоже смотрел на меня. Я знал, почему он смотрит мне вслед. Я для него был Посланником небес. Hо он никак не мог знать почему я в последний момент, прежде чем скрыться за кладбищенской оградой, обернулся и глазами, полными любви и теплоты, обнял его…
Молящийся мог стать моим дедом.
Я вышел за ограду, и тут из-за недалекой сопки вынурнула машина. Сейчас она остановится. И отвезет меня домой.
Хотя — нет. Домой — не теперь. И не на машине…
1995 г.
