Нет ничего невозможного - [54]

Мы не покорили тогда ни одной из вершин, но каждая попытка этих восхождений дала больше знаний, чем что-либо другое. Я знал, что в мире таких нечеловеческих пропорций труднее всего научиться минимализму, самому чистому и полному варианту самоотдачи и выхода из зоны комфорта.

Эту экспедицию легко описать кратко: три спортсмена, три рюкзака, три пары лыж, небольшая палатка, одна ложка для еды на всех, одна порция сублимированной еды на троих каждый день. Все это в течение целого месяца, в ходе которого мне показали, каковы на самом деле Гималаи — одиночные, далекие, необитаемые пики. Наше присутствие не оставило там ничего, кроме следов на снегу, которые исчезали за несколько часов, тая под солнцем или покрываясь свежим слоем снега. Мне показали, что в один рюкзак на сорок литров помещается все необходимое для того, чтобы подняться на любую гору мира, если ты хочешь покорить ее самым простым стилем, — а именно это мне рекомендовали оба Жорди. Этот рюкзак я под завязку наполнил другими сокровищами: тишиной между редкими словами моих товарищей, наблюдая за которыми, однако, можно было составить целую энциклопедию, и идеями о том, что «меньше» — это на самом деле больше, «делать» — ничего не значит, а «как именно» — и есть самое главное.

Некоторые альпинисты прилагают все усилия, чтобы эта дисциплина не развивалась. Они своего рода горные амиши, которые отказываются использовать любые технологические разработки, упрощающие покорение вершин. Они не используют канатную дорогу, чтобы оказаться на большей высоте, и не хватаются за тросы, закрепленные в горах специально, чтобы люди не падали и не погибали. Они не прибегают к емкостям с кислородом, который позволил бы подниматься эффективнее, и предпочитают сидеть в одной тесной палатке втроем, деля пищу быстрого приготовления, хотя могли бы занять место в лагере со всеми удобствами, включая интернет и вкуснейшую еду. И все это только потому, что им не хочется прибывать со всем этим грузом на вертолете!

Подойдя к подножию горы, они предпочитают нести все на себе, а не нанимать носильщиков — которые вообще-то зарабатывают этим на жизнь. Но неужели эти люди не ездят в супермаркет на машине? Не пользуются лифтом дома? Освещают прикроватную тумбочку свечой?

Я слышал об этих индивидуумах уже несколько раз и даже что-то о них читал. Пару раз я сталкивался с кем-то из них, но они хорошо маскируются в обществе, так что отличить их от нормальных людей трудно. Вполне возможно, что ваш преподаватель физики или философии входит в этот клан, а вы и подумать об этом не могли. Или вот тот программист, который рассказывает о своей работе такими странными терминами; или работник супермаркета, который сканирует штрихкоды; или человек, который стоит на шоссе и указывает, где нужно объехать зону ремонтных работ… Сожалею, но пока вы не увидите этих людей в горах отказывающимися от любых удобств, вы об этом не узнаете.

В 2012 году, толком не осознавая, что уже слишком поздно, я ввязался в поездку в Непал с двумя представителями этой самой секты. Их имена — Жорди Тосас и Жорди Короминас. С тех пор и я стал частью этой странноватой шайки. Первые симптомы я заметил, когда удивил сам себя, начав произносить фразы, типичные для гуру этой секты: «Мы должны не адаптировать горы под наши потребности, а работать над собственными способностями, пытаясь адаптировать их к горам». Сейчас я думаю, что, возможно, движение против эволюции — это и есть лучшая эволюция.

Заканчивалась зима 2017 года. Через несколько недель я должен был вернуться в Гималаи. С предыдущего лета я раздумывал над тем, какие аспекты нужно было улучшить, чтобы стать еще более эффективным и, как говорил Жорди Тосас, превратиться в снайпера. Первое, что нужно было изменить, — это характер самой поездки. Было очень важно сделать путешествие коротким, очень коротким, чтобы не терять во время переездов ни мотивацию, ни силы; а для этого нужно было как следует разобраться с логистикой. И до Китайско-Тибетской горной ассоциации (CTMA), где мы получали пропуски на восхождения, и до агентств нужно было донести, что мы не планировали заниматься туризмом. Мы не собирались ехать в Катманду и останавливаться по дороге, чтобы посетить исторические места, постепенно акклиматизируясь. Нам нужно было одно: добраться до горы так быстро, как только возможно, потому что мы были уже подготовлены к перепаду высот. Но именно основательная акклиматизация и была вторым важным пунктом, над которым предстояло поработать. Для этого я, исходя из накопленного за прошлые годы опыта, разработал протокол, подразумевающий триста часов тренировок и сна на высоте, прежде чем начать восхождение. Тренировки были очень интенсивными: утром я ходил в горы на лыжах, затрачивая от четырех до десяти часов, а вечером час занимался бегом на высоте с очень высокой интенсивностью. Я так выматывался, что потом меня пару часов поташнивало. Утренние занятия служили не только для физической подготовки, но и для ментальной — они готовили меня к хорошему самочувствию на высоте. Я считаю, одна из сложностей больших гор состоит в том, что условия там сильно отличаются от нашей повседневной обстановки. Мне нужно было работать и над телом, и над сознанием, чтобы чувствовать определенный комфорт в ситуациях, которые могли меня поджидать. Это то, что мы привыкли обозначать как «принять вызов», но на самом деле это лишь осознание неуверенности в том, с чем придется столкнуться.