Нет ничего невозможного - [46]

С Симоном комфортно подниматься. Хотя нам хотелось бы двигаться вперед непрерывно, не теряя времени, он не ленится каждый раз искать лучшую позицию. Когда я слышу, как он фыркает, потому что не находит маршрут, ему в голову тут же приходит решение, позволяющее продолжить путь, спокойно и с улыбкой.

Через десять часов после того, как мы начали карабкаться на гору, мы выходим на вершину, и с юга нас ослепляет солнце. Становится жарко, мы быстро раздеваемся. Как же нам не хватало хоть немного этой жары, чтобы подтопить снег, под которым скрывалась тропа и который все утро осложнял наше восхождение!

Вскоре за жарой приходит расслабленность тела; основные трудности уже позади, и первым сдается желудок. «Ой, живот схватило!» Мы переглядываемся и, понимая, что на километры вокруг никого нет, спускаем штаны и уверенно избавляемся, в числе прочего, от сомнений, накопившихся за ночь и утро.

— Сидел когда-нибудь на унитазе с видом лучше этого? — спрашивает Симон.

И мы разражаемся хохотом, глядя сверху на Альпы.

Лето шло своим ходом. Как обычно, после двадцати трех часов, которые заняла эта совместная экспедиция, каждый из нас вернулся к своему календарю и продолжил вычеркивать выполненные задачи. Конечно, мы не нашли ни одного окошка, чтобы пойти в походы, которые планировали, пока спускались в Курмайёр, начиная чувствовать аромат припасенной для нас пиццы.

На следующий день Симон снова надел униформу горного гида и продолжил, со своими обычными спокойствием и терпением, давать уроки любви к горам сотням клиентов, мечтающих взобраться на Монблан и другие вершины. Все они возвращались домой, получив от него столько мудрости, что понимали: вершина, которая была их целью, — не самое важное. Потому что у таких гидов, как Симон, и правда есть что-то от Бога; они способны просвещать других, показывая им любовь к горам, и посвящать их в начало этого пути, полного жертв и радостей.

Я, в свою очередь, на следующий день после этой по-настоящему культовой экспедиции с Симоном прицепил стартовый номер и продолжил проживать свое обычное лето.

Ули

Я потерялся в узких улочках Ринггенберга, коммуны недалеко от Интерлакена в Швейцарии. Эта местность еще хранит деревенское очарование, а в воздухе пахнет природой. В отличие от маленьких населенных пунктов соседней Франции этот поселок не безликий, а его жители не уничтожили исторический стиль архитектуры. Все улицы вымощены брусчаткой, а строения выглядят как круглые гладкие пеньки. В самых высоких домах два этажа; на всех окнах и балконах висят ящики с цветами всевозможных оттенков, без единого увядшего лепестка. Из фонтана на центральной площади бьет вода, а пожилые люди рассаживаются на скамейки, чтобы провести вечер за болтовней.

Я дважды проехал мимо фонтана, но не нашел дом, который искал. В конце концов я остановил машину и опустил стекло, чтобы на английском спросить у одного из старичков: «Простите, вы не знаете, где дом Ули Штека?» Я не разобрал его ответ на швейцарском варианте немецкого, но по жестам понял, что он хочет сказать, и мне этого достаточно.

Я подъезжаю к воротам дома Ули, звоню, и он выходит, чтобы показать, где поставить машину. Мы сразу беремся за дело и буквально за десять минут подготавливаем все, что нужно, чтобы на следующее утро подняться по северной стене Эйгера. После этого ужинаем — съедаем по тарелке пасты с пармезаном.

Имя Ули Штека мне впервые встретилось в 2007 году — тогда я прочитал в одном журнале, что он совершил то самое восхождение, которое теперь мы решили повторить, меньше чем за четыре часа. На следующий год он побил собственный рекорд и потратил менее трех часов. Восхождение, которое мы запланировали, по сравнению с этим было несложной тренировкой. Но я испытывал самые разные чувства, от возбуждения до уважения. Еще у меня была нелепая боязнь — оказаться в недостаточно хорошей форме рядом с человеком, покорившим эту стену тридцать девять раз.

За несколько недель до этого мы общались в Гималаях. У меня было двенадцать дней отпуска между окончанием сезона трейлраннинга и поездкой, где я представлял продукцию спонсора в Юго-Восточной Азии. Я воспользовался этими днями, чтобы пошататься по Кхумбу, региону Непала вблизи таких знаковых вершин, как Эверест, Лхоцзе или Ама-Даблам. На несколько часов я остановился в Катманду, чтобы получить разрешение на трекинг, потом сел на прямой рейс до Луклы и, как только прилетел, бросился бежать с маленьким рюкзаком, наполненным самым необходимым, чтобы провести больше недели в горах. После нескольких дней в долинах Гокио и на вершине Лобуче я добрался до Чукхунга, последнего поселка в долине, ведущей к южным стенам Лхоцзе и Нупцзе, на высоте почти в пять тысяч метров. Там я сразу направился в лодж Пемба, где останавливался и раньше, и, войдя в столовую, столкнулся с Ули Штеком и Элиа Мийриу. Оказалось, что они пребывали там уже какое-то время, акклиматизируясь и ожидая оптимальных погодных условий, чтобы попробовать подняться по южному склону Нупцзе в альпинистском стиле; пока же они пользовались свободным временем, чтобы бегать и заниматься скалолазанием.