Нет голода неистовей - [5]

Схватив ее за руку, он снова поставил ее на ноги. — Еще далеко до места?

Подняв ослабевшую руку, она показала пальцем в сторону отеля де Крийон, расположенного на Площади Согласия.

Он бросил на нее взгляд, полный ненависти. — Твой вид никогда не знал недостатка в деньгах, — в его тоне сквозила язвительность. — Похоже, ничего не изменилось, — ему было известно, что она была вампиром. Но знал ли он, кем или чем были ее тетки? Наверняка — иначе как бы Регина смогла предупредить ее о нем? И откуда ему было известно, что ее ковен был состоятельным?

После того, как он десять минут тащил ее по улицам, они, наконец, протиснулись мимо швейцара, привлекая к себе взгляды людей, находящихся в роскошном вестибюле. По крайней мере, свет был приглушен. Плотнее натянув борта промокшего пиджака поверх испорченной блузки, Эмма опустила голову, радуясь, что заплела волосы так, чтобы скрыть уши.

В присутствии постояльцев и персонала он разжал свою железную хватку, отпустив ее руку. Хотя должен был понимать, что она не стала бы привлекать к себе внимания. Никогда не кричи и не привлекай внимания людей. В конце концов, они всегда окажутся более опасными, чем любые существа Ллора.

Когда он закинул ей руку на плечи, словно они были парочкой, она взглянула на него из-под мокрых прядей, свисавших ей на лицо. Он шел так, будто чувствовал себя владельцем этого отеля, но его взгляд продолжал исследовать обстановку, словно все вокруг было для него в новинку — внезапный звонок телефона заставил его напрячься, точно равно, как и вращающиеся двери. И хотя мужчине отлично удавалось это скрывать, Эмма заметила, что лифт ему был не знаком, судя по тому, как он слегка медлил, прежде чем зайти. Внутри немалые габариты и энергия незнакомца буквально заполнили собой все пространство кабинки, сделав ее совсем крохотной.

А небольшая прогулка по коридору показалась ей самой долгой в жизни, так как за это время в ее голове один план побега сменял другой. Уже у двери номера она замешкалась, пытаясь выиграть время, выискивая карточку-ключ в дюймовом слое грязи на дне сумки.

— Ключ, — потребовал он.

Глубоко выдохнув, она протянула его ему. Когда он прищурил глаза, Эмма подумала, что он снова потребует у нее «ключ», но, изучив отверстие в двери, протянул его обратно. — Открой сама.

Трясущейся рукой она просунула карточку в замок. Раздавшееся механическое жужжание, а за ним щелчок замка, показались ей похоронным звоном.

Оказавшись внутри, он осмотрел каждый дюйм комнаты, словно желая убедиться, что она действительно была одна. Заглянув под застеленную парчовым покрывалом кровать, он подошел к окну и раздвинул тяжелые шелковые шторы, открыв их взору один из самых прекрасных видов Парижа. Все в нем излучало агрессию, каждый шаг и движение мужчины было пронизано животной грацией, хотя было заметно, что он бережет одну ногу.

Когда он медленно, слегка прихрамывая, подошел к ней, она, округлив глаза, стала пятиться назад к стенке. Но он все продолжал на нее надвигаться, изучая, оценивая…пока, наконец, его взгляд не остановился на ее губах.

— Я долго ждал тебя.

Он продолжал вести себя так, словно был с ней знаком. Но она уж точно никогда бы не забыла такого, как он.

— Ты нужна мне. Не важно, кто ты есть. Больше я ждать не намерен.

От этих сбивающих с толку слов ее тело необъяснимо обмякло, расслабившись. Ее когти, удлинившись, закруглились, словно для того, чтобы притянуть его ближе, а клыки втянулись, будто в ожидании поцелуя. Чувствуя, как ее охватывает паника, она вонзила когти в стену позади себя, постучав кончиком языка по левому клыку. Но ее инстинкты спали. Она же была до смерти им напугана, так почему же ее тело реагировало иначе?

Положив руки на стену по обе стороны от ее лица, он не спеша нагнулся к ней, слегка коснувшись ее рта своим. И не смог сдержать стона даже от этого легкого контакта. Надавив сильнее, он стал играть языком с ее губами. Эмма застыла, не зная, что предпринять.

— Отвечай на поцелуй, ведьма, пока я решаю, стоит ли мне сохранить тебе жизнь, — не отрывая от нее своих губ, прорычал он.

Вскрикнув, она коснулась губами его губ. И когда он совсем застыл, будто вынуждая ее делать все самой, она наклонила голову и снова заскользила губами по его рту.

— Поцелуй меня, словно жаждешь жить.

И она поцеловала. Не потому, что настолько сильно хотела жить, а потому, что была уверена — он сделает ее смерть медленной и мучительной. Только не боль. Что угодно, только не боль.

Когда она коснулась его языка своим, как это делал он, мужчина застонал и перехватил инициативу, обхватив ее голову и шею так, чтобы было удобней овладевать ее ртом. Его язык сплелся с ее в неистовой хватке, и каково же было Эмме обнаружить, что это не …неприятно. Сколько раз она мечтала о своем первом поцелуе, даже прекрасно зная, что никогда не получит его? И вот сейчас ее целовали.

А она даже не знала его имени.

Почувствовав, как ее тело вновь сотрясает дрожь, он остановился и прервал поцелуй. — Ты замерзла.

Да, она окоченела. И все из-за того, что не питалась уже несколько дней. К тому же она насквозь промокла и не так давно была вываляна в грязи, что тоже не способствовало хорошему самочувствию. Но в глубине души Эмма боялась, что не это было причиной ее дрожи.