Нет числа дням - [9]

— Да, но что получит он сам?

— Уверенность в том, что ему не надо больше за нас волноваться. — Эндрю попытался выдавить улыбку. — Разве мало?

Перед отъездом Ника братья договорились, что завтра вечером, в Тренноре, ни слова ни скажут о сегодняшней встрече. Ник и вправду пожалел, что заехал в Каруэзер. Без Кейт, без Тома там царила пустота, причем присутствие Эндрю ее только подчеркивало. Призванием брата с детства было фермерство. Ни о чем другом он и думать не желал. Но сейчас, похоже, Эндрю устал от собственного призвания. Может быть, именно предложение Тантриса помогло ему осознать горькую правду. Если так, то лучше не думать о том, что случится, если отец это предложение не примет.

По шоссе А30 Ник проехал Бодмин-Мур и повернул на юг, через Кэллингтон в Солташ. Он выбрал этот путь, несмотря на крюк, который пришлось сделать, а может, и специально ради крюка.

У Пэйнтерс-Кросс он снова повернул и поехал знакомой дорогой между высокими живыми изгородями и размеченными в незапамятные времена полями, которые полого спускались к широкой плавной излучине Тамара. Недалеко отсюда, за просторными полями, жил, дышал и наслаждался закатом своей жизни отец Ника. Однако сын не планировал его навещать, разве что они столкнутся случайно. И то не хотелось бы. Ник не собирался домой — если Треннор вообще можно было назвать его домом. Он просто вспоминал свои корни.

Ландульф едва ли существовал как поселение. Центр его находился в Каргрине, в миле отсюда. Ландульфскую церковь окружали несколько домов, да в конце проселочной дороги, на которую Ник свернул с основного шоссе, в полях виднелась пара ферм. Вот и все. Треннор стоял примерно в полумиле к западу отсюда, скрытый пологим холмом. От церкви к сырым берегам Тамара вела извилистая дорожка, петляющая между землей приходского священника и бывшими болотами, ныне осушенными и превращенными в пастбища, — от наводнения их защищала специально выстроенная дамба.

Ник знал эти места досконально, так можно знать только те края, где ты провел детство. Каждое поле, каждую ферму, каждый поворот дороги, повторяющей извивы берега на пути к Каргрину и дальше. Ему незачем было выходить из машины и забираться на плотину, чтобы посмотреть на Вэрлей-Вуд и изящную арку железнодорожного моста над Тэйви. Он видел их внутренним взором.

Церковь была ровесницей храма в Сент-Неоте, хотя выглядела гораздо проще, менее вычурно. Ее не прославили ни витражи, ни резные скамьи, ни историческая достопримечательность — мемориальная доска Теодора Палеолога. Как и ожидал Ник, церковные двери оказались закрытыми, и он не смог увидеть эту доску. Но слова, казалось, были вырезаны у него в памяти.

Здесь покоится тело Теодора Палеолога, уроженца Песаро, Италия, потомка последних христианских императоров Греции…

Над надписью красовался выгравированный на медной дощечке двухголовый византийский орел, символизирующий нерушимое единство восточной и западной ветвей христианства.

Кроме запертого в церкви медного орла, в Ландульфе имелся еще один. Ник пересек церковный двор и подошел к захоронениям, появившимся здесь уже в двадцатом веке. Нашел могилу деда.

Годфри Артур Палеолог, скончался 4 марта 1968 года, в возрасте 81 года. Здесь же покоится его возлюбленная жена Хильда, скончалась 26 сентября 1979 года, в возрасте 87 лет.

Вместе навсегда.

На камне был вырезан еще один двухголовый орел.

Мать Ника кремировали — по ее собственной просьбе. Он подозревал, что отец скорее всего захочет быть похороненным здесь, и еще один Палеолог займет свое законное место на этом тихом, обсаженном тисом кладбище. Последний. Как бы там ни обернулось, возьмут они деньги Тантриса или нет, братья и сестры Ника уедут отсюда. Может, и не очень далеко, но достаточно, чтобы упокоиться вдали от семейной могилы. Орел останется, но Палеологи улетят.

Глава третья

Ирен очень обрадовалась, услышав, что Элспет Хартли заручилась поддержкой Ника. Ей казалось, что отец просто не сможет противостоять одновременному натиску всех детей. Она даже не спорила с замечанием Ника, что старик имеет полное право отказаться, если сам, конечно, не захочет пожертвовать дом во благо науки, которую, как знали и брат, и сестра, он ценил выше всего на свете. Весомый аргумент, стоит его использовать.

Впрочем, аргумент аргументом, а выиграют ли они завтра в Тренноре, неизвестно. Многое зависит от того, насколько искусно дети Майкла Палеолога поведут разговор. Ник считал глупым напирать на то, что отец не сможет больше жить в одиночку. Однако Ирен избрала именно эту тактику и не собиралась от нее отступать. Она всегда любила диктовать родным и близким, что для них будет лучше, даже если знала, что ее не послушают. Поэтому Ник был уверен, что завтрашний вечер без сюрпризов не обойдется.

В тот же день он поехал на ужин с Анной и Бэзилом, размышляя по дороге, что они думают о создавшейся ситуации. Ирен уверяла Ника, что брат с сестрой целиком на ее стороне. Ник предпочел бы услышать это от них самих.

Когда он пересекал мост по дороге в Плимут, пошел дождь. Фары едущих впереди машин тускло светились сквозь морось, они и привели Ника в центр города. Он припарковался на Цитадел-роуд, неподалеку от дома Анны, выбрался из машины и пошел по направлению к Хоу