Нет больше слез - [55]

Мужчина осторожно приблизился.

— Если мой грузовик будет цел, когда мы вернемся, — сказал Диас на беглом испанском языке, — я заплачу тебе сотню долларов, американских. Если же нет, то я найду тебя.

Мужчина быстро кивнул, и занял пост часового, охраняя грузовик.

Милла не спрашивала, была ли такая предосторожность необходима, она видела, что да. Но пистолет….

— Вам действительно надо носить пистолет в открытую? Что, если Превентивос увидят вас?

Превентивос были мексиканским эквивалентом регулярных полицейских сил.

Диас фыркнул.

— Оглянись вокруг. Думаешь, они здесь часто бывают? Кроме того, я специально повесил его так, чтобы все видели, и я мог до него быстро и легко добраться.

Кобура на бедре делала его похожим на бандита с Дикого Запада; даже его походка — гибкая, пружинистая — наводила на мысль о возврате к временам более грубых и сильных людей. Она легко могла вообразить его с патронташами крест-накрест, и платком, закрывающим нижнюю половину лица.

Диас шел не торопясь, все глубже заходя в переплетение кривых и грязных переулков. Милла перевесила свою сумочку вперед и держалась так близко к нему, как только могла; но он, должно быть, решил, что этого недостаточно, потому что поймал левой рукой ее правое запястье, подтянул к себе и засунул ее руку себе за пояс.

— Держись, и ни шагу в сторону.

Как будто бы я могу, подумала Милла.

Она старалась смотреть, куда наступает — на ней были сандалии, поэтому она была озабочена этим вдвойне. Очевидно его понятие о том, что “Все прекрасно и так” отличалось от ее понятий. Для того, чтобы пробираться тут через всю эту грязь и мусор — она даже не хотела думать, что именно он собой представляет — она бы лучше надела брюки и ботинки… и кевларовый жилет, если бы у нее был выбор.

Правая рука Диаса лежала на пистолете, не сжимая его, а прикасаясь легко, так что было ясно, что он готов использовать оружие в любой момент. Он повернул в переулок, еще более узкий, чем другие, и подошел к двери, которая когда-то была синей, но теперь от краски осталось только несколько пятнышек. Дыры в двери были заделаны картоном и скотчем. Он постучал по сгнившему дверному косяку и стал ждать.

Изнутри послышался шум драки, затем дверь слегка приоткрылась, и в щели появился всматривающийся в них темный глаз. Владелица глаза приглушенно вскрикнула, как будто узнала незваного гостя.

— Лола Герреро, — произнес Диас командным тоном.

— Si[18], — осторожно сказала женщина.

Диас протянул руку и открыл дверь. Женщина пискнула протестующе и отступила на несколько шагов, но, когда он не вошел, заколебалась, глядя на него. Он ничего не говорил, просто ждал. Крохотная комната была освещена очень тускло, но Милла все-таки увидела, что мексиканка смотрела на нее взволнованно. Возможно, присутствие другой женщины несколько успокоило ее, потому что она пробормотала:

— Pase[19], - и жестом пригласила их внутрь.

Внутри стоял кислый запах. Единственная голая лампочка горела в маленькой лампе в углу, и старый электрический вентилятор с металлическими лопастями без сетки, шумно трещал, перемешивая воздух. Лола выглядела лет на шестьдесят пять — шестьдесят восемь, но с хорошей, со здоровым блеском кожей, которая говорила, что, хотя ее жилище и представляло собой свалку, еды у нее было достаточно.

В руках Диаса снова появились деньги, и он предложил их женщине. Она осторожно следила за его протянутой рукой, затем вдруг схватила деньги, как будто боялась, что он передумает.

— У тебя есть брат, — сказал он по-испански. — Лоренцо.

«Интересная техника допроса» — подумала Милла. Он не задавал вопросы, он утверждал факты, как будто уже хорошо знал их. Горькое выражение пересекло лицо женщины.

— Он мертв.

Милла все еще держалась за пояс Диаса, и в этот момент ее рука судорожно сжалась на его ремне.

Ну, вот, еще один след, который никуда не ведет. Она склонила голову, борясь с острым желанием завыть от боли и бессилия. Как будто почувствовав ее боль, Диас протянул руку назад и прижал ее к себе, охватив ее рукой и рассеянно похлопывая по плечу.

— Лоренцо работал с человеком по имени Артуро Павин.

Лола кивнула и плюнула на пол, что еще сильнее ухудшило мнение Миллы о ее манере вести домашнее хозяйство. Лицо Лолы потемнело от ненависти. Поток испанских слов полился слишком быстро для Миллы, но ей, все-таки, удалось разобрать, что Павин то ли убил Лоренцо, то ли как-то оказался причиной его гибели, а также, что Павин представляет собой одно из этих мерзких животных, которые вступают в сексуальные отношения с разнообразными видами других животных, а также со своей матерью.

Лоле Герреро очень не нравился Павин.

Когда набор ее ругательств, наконец, истощился, Диас сказал:

— Десять лет назад Павин украл ребенка этой женщины.

Лола бросила на Миллу внимательный взгляд и сказала мягко:

— Я сожалею, сеньора.

— Gracias[20].

У Лолы, должно быть, были дети; ее пристальный взгляд создал ту мгновенную, почти универсальную связь между матерями, которая говорила: я понимаю эту боль.

— Она была ранена во время нападения; я думаю, это Лоренцо ударил ее ножом, — продолжал Диас. — Твой брат был известен умелым обращением с ножом. Обычно он бил в почки.