Нет Адама в раю - [89]

— Ты — грязная тварь! — закричала она Анжелике. — Ты мерзкая лгунья! Это неправда, что мой брат умер от болезни. Ты убила его, ты и доктор Гордон. Я слышала, как ты говорила об этом. Ох, сколько же раз я тебя слышала. И видела тоже. Тебя, совсем раздетую, и его, как он тебя трогает, и целует, и говорит тебе, как это прекрасно. А ты его спрашиваешь, правда ли, что ты самая лучшая из всех, с кем он спал, и ваши приклеенные рты, и вы оба катаетесь по дивану, по полу…

Вся боль и ненависть, которые накопились за годы, выплеснулись из нее. Все годы, которые она провела, прячась под лестницей, наблюдая и слушая, в испуге и ужасе, ненавидя и любя, и в ожидании любви. Все эти длинные годы одиночества.

— Он говорил тебе, что ты стройная и упругая, как молодая девушка, и как это здорово, что можно ничем не пользоваться, а ты спрашивала его, действительно ли он доволен, что ты не можешь больше забеременеть, что ты стерилизована, дорогой, ты говорила — а он отвечал — да, да, да.

Анжелика де Монтиньи смотрела на Алану. Она видела, что девочка кричит на нее, потому что рот ее был открыт, некрасиво открыт, но Анжелике было все равно.

Дорогой Майлс, думала она как во сне. С самого первого свидания с ним не было никаких неприятностей. Любимый, дорогой Майлс.

Она так ясно видела его лицо, поначалу почти багровое от гнева, но не надолго.

Анжелика улыбалась, улыбалась и улыбалась и вообще не слышала Алану. Как будто ее вообще не было в комнате.

— Ради Бога, Майлс, — сказала Анжелика в тот день, когда они уселись за темным угловым столиком в коктейль-баре Ливингстонской гостиницы, неужели ты думаешь, что сможешь сохранить в тайне свое убежище для гангстеров?

— Чего ты хочешь, Анжелика? Денег?

Она посмотрела на него с упреком.

— Разве я похожа на шантажистку? — спросила она, слегка надувшись.

— К сожалению, нет, — ответил Майлс Гордон. — Ты выглядишь в точности как большеглазый белокурый ангел с нежным лицом. Никто никогда не подумает, что на самом деле ты маленькая сука с черным сердцем.

— Это некрасиво, Майлс, — сказала она. — Во всяком случае, последняя часть.

— Анжелика, я женатый мужчина, у меня семья. Я не могу допускать, чтобы видели, как я здесь пью вместе с тобой. Ради Бога, перейдем к делу. Чего ты от меня хочешь?

— Ничего, Майлс, — ответила Анжелика, — совсем ничего. Я только хочу, чтобы мы были друзьями. Я всегда хотела, чтобы у меня был друг доктор.

Он не мог ей поверить и в то же время чувствовал, как его потихоньку отпускает.

— Ну, Анжелика, — сказал он. — Тебе не надо было проходить через это, чтобы стать моим другом. Я твой друг уже более двух лет.

— Нет, — торопливо ответила Анжелика. — Ты был моим врачом, а я твоей пациенткой. Существует очень большая разница между этим и тем, чтобы быть друзьями.

— Но, Анжелика…

— Послушай, Майлс, ты знаешь старую пословицу: "Сам погибай, а товарища выручай"?

— Ну и что же ты имеешь в виду? — спросил он.

Анжелика улыбнулась.

— Ничего, — сказала она. — За исключением того, что ты не будешь знать, когда мне потребуется такой друг, как ты. И зачем…

Он не мог удержаться от смеха.

— Знаешь что? — сказал он. — Ты и я, мы — два сапога пара. Хорошая пара. Каждый из нас старается быть номером первым.

— Точно, — ответила она и снова улыбнулась своей милой улыбкой.

Майлс Гордон заказал еще по рюмочке и откинулся на стуле.

— Скажи мне, — сказал он, — ты сообщила кому-нибудь еще о нашем секрете?

Анжелика продолжала улыбаться, держа сигарету во рту, и когда он наклонился вперед, чтобы поднести ей огонь, она посмотрела ему прямо в глаза.

— Конечно, нет, — ответила она. — Единственное, что я сделала, я записала все на листе бумаги и отдала его на хранение маминому нотариусу на тот случай, если со мной что-то случится.

Майлс Гордон засмеялся:

— Иногда ты очень умная, — сказал он, — а иногда — просто ужасная дура. Тебе приходило когда-нибудь в голову, что в течение часа я могу ликвидировать все эти — назовем их доказательствами — в Мемориальной больнице Миры Гордон. И зачем тогда будет нужна твоя бумага?

— Но ты этого не сделаешь, Майлс, — сказала она. — Нет. Не сделаешь. Ты слишком жадный.

И Майлс Гордон, подумав о новом "кадиллаке", стоявшем перед гостиницей, и о новом доме, который он начал строить в лучшем районе Ливингстона, признал, что Анжелика рассчитала правильно.

— Ты абсолютно права, — скзал он. — Мы нужны друг другу.

В течение нескольких месяцев их потребность друг в друге была неистовой и неутомимой, а затем, подобно огню, стала постепенно затухать.

После этого они стали видеться только случайно. Анжелика вращалась во все расширяющемся кругу друзей, но иногда они встречались то на одной, то на другой вечеринке с коктейлями. Анжелика всегда была очень осторожна.

— Здравствуйте, доктор Гордон.

— А, здравствуйте, миссис де Монтиньи. Как поживаете?

— Я чувствую себя намного лучше, спасибо, доктор. Новые таблетки, которые вы мне дали, — просто чудо.

— Миссис де Монтиньи, вы знакомы с моей женой?

— Нет.

— Эстер, это миссис де Монтиньи. Одна из моих пациенток.

— Как поживаете, миссис Гордон? Не могу вам сказать, как чудесно ваш муж помог мне. И моим детям. Мы никогда не чувствовали себя так хорошо.