Несущий свет - [4]

Отец Филип глубоко вздохнул. Встав на коленях прямо в глинистую грязь и сжав в кулаках своё распятие, он начал молиться. Порывы ветра хлестали всё сильнее, старый ясень, стоявший рядом с приходом, надрывно треснул. Дерево тут было ещё до храма и засохло вскоре после постройки. Кто-то тогда подумал, что это плохой знак, но скорее всего строители попортили корни.

Толпа вбежала на холм и, увидев священника, приостановилась, те, кто был сзади, с разбегу толкали остановившихся. Кто-то что-то крикнул из задних рядов. Толпа постепенно растекалась по холму, охватывая полукольцом приход. Факела гасли. Селяне молчали. Вид молящегося священника подействовал, как высокий берег для волны. Люди переглядывались, перешёптывались изредка. Но не могли понять, что делать им. Внезапно все их взоры оказались прикованы к мальчику, который медленно шёл к коленопреклоненному отцу Филипу.

Это был Гануш. Промокший, как и все здесь присутствующие, обхвативший себя руками в попытке плотнее запахнуть куртку, но ветер бил прямо в лицо и старания его были тщетны. Медленно он подошёл к отцу Филипу, поглядел на распятие, перекрестился и последовал примеру священника. Он встал на колени и прислушался к молитве священника:

— … вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой!

Гануш узнал её — Молитва к Святому Архангелу Михаилу. Ну, разумеется! Кого ещё просить о спасении, если не Его?

— Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем… — Начал вторить он отцу Филипу. Тот на мгновение осёкся, услышав голос рядом с собой. Слегка повернув голову, он посмотрел на Гануша. Прикрыв глаза, он кивнул ему в знак благодарности за поддержку. И они вместе продолжили молитву в полный голос:

— А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих души, низвергни их силою Божиею в ад. Аминь.

Позади них стояла тишина. Лишь дождь. Лишь ветер. На лице отца Филипа читалась надежда, он вслушивался в шум, творимый погодой, и когда услышал ожидаемое, тень улыбки проскользнула на губах. Даже смотревший на него в упор Гануш и тот не успел разглядеть это. Но после он услышал, как и священник за миг до него, шаги по мокрой траве, шаги по лужам на дорожке. Люди подходили к ним, вставали на колени.

Ветер продолжал усиливаться и с каждым следующим порывом становился всё резче. Он срывал головные уборы, растрёпывал женские волосы. Дождь бил по лицам, не давая открыть глаза. Люди старались наклонить голову как можно больше, но буря хлестала пощечинами по их лицам.

Старый ясень вновь надрывно затрещал, продолжительно и звонко. Это был словно звон колокола для людей. Отец Филип, обратив лицо к распятию на храме, начал молитву заново:

— Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, — его поддержали, хором молитва зазвучала так, как должно звучать молитве, — защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой! Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих души, низвергни их силою Божиею в ад. Аминь.

Люди молились, а дождь и ветер нещадно трепали их. Новый порыв прервал продолжительный стон дерева, заменив его грохотом — старый ясень, который рос тут, по словам старожилов, почти век, рухнул. В молящихся людей полетели мелкие ветки, труха. Но они не остановились. Они раз за разом повторяли молитву.

Огни летели с неба, зарницы разрывали его буйством ярких сполохов, ураган терзал людей не меньше, чем страх. И люди, склонившие колени пред маленьким приходом, молили о защите от… страха…

* * *

Моросил дождь. Над Славошовице висели низкие тяжёлые тучи. По дорожке к храму текли многочисленные ручейки. У прихода стучали топоры. Трое лесорубов расчленяли старый ясень — единственную жертву вчерашней ночи. Рухнув, он задел приходскую крышу, но без сильных последствий, вода теперь протекала в правый трансепт, но всё не казалось катастрофичным. Настроения народа, лесорубов в частности, были куда как более сокрушённые.

— Что же это творится? Никогда такого не видывал. Да что я? Отец мой, и тот не видел. И ни отец его, ни дед ему о подобном не рассказывали. Чует сердце моё, неладное нас ждёт.

— Я слыхал, в городе шляхта сгоняла людей в храмы, чтоб молились. Кто же так делает?

— Неужто сгоняли? А епископ тамошний не причём? Он же немец — они народ резкий — может его затея?

— Ондрей, да кто ж тебе скажет? — Лесоруб по имени Рахел эту фразу грозно прошептал, после чего огляделся. — Ты думай, что говоришь-то!

— Да брось ты! Нет тут никого — отец Филип сразу после молитвы ушёл куда-то, а больше кому тут быть?

— Хорош трепаться! — скомандовал старший лесоруб, уже немолодой, но высокий и по-прежнему крепкий, Любомир. Вогнав топор в ствол, он подошёл к спорщикам. — Мы тут работаем, а не языки точим. А чего в небе творится не нашего ума дело. Коли света последние дни, так молитесь по домам, а коли звёзды с ума посходили, так это и вовсе нас не касается. Так что хорош болтать.

После этих слов Любомир отошёл, вырвал топор и вновь принялся срубать здоровый сук. Ондрей с Рахелом переглянулись и последовали наставлению. Порой они посматривали друг на друга, но продолжать разговор не решались. А вскоре и отец Филип пришёл, о чём-то долго говорил с Любомиром, затем скрылся в приходе.