Старая шуба из меха доброй лесной кошки еще сможет какое-то время удерживать тепло умирающего тела. Так что он сможет, как того требует обычай, вспомнить свою жизнь, подумать об ушедшем племени, родных и друзей, ушедших в мир вечной охоты раньше него. Он постарается вспомнить о них так, чтобы они не держали на него зла и согласились встретить их обоих в мире грез. Для этого надо вспоминать за них двоих. Поскольку Луэле вспоминать нечего.
На груди зашевелился теплый комочек. И старый куэрх осторожно погладил через шубу маленькое тельце внука. Покормить его нечем. В этих местах вообще была скудная охота. Так что и будить ребенка не стоит. Будет только лучше, если внук отойдет к предкам во сне. А он и за него вспомнит детство и сказки старейшин. Их рассказы о временах, которых скорее всего никогда не было. Но предки узнают своих сородичей по этим сказкам и не дадут им заблудиться на пути в мир грез.
Муары, крупные гибкие животные на четырех лапах. Сказки утверждали, что они приходили из миров Урэны. Их легко можно было бы принять за ее порождения. Такие же смертоносные, стремительные, сильные и гибкие. Их не могло взять ни одно оружие куэрхов. Но даже пришлые муары избегали схваток с охотниками и предпочитали кровавую охоту с порождениями Урэны. В сказках их шерсть была ослепительно белая, а в темноте можно было увидеть мелкие искры чистого золотистого огня, пробегавшие от головы до кончика хвоста. Их хвост был, не такой коротыш, как у охотников, а в полтора, а то и в два раза длиннее собственного тела. Наверно это выдумки. Зачем такой длинный хвост столь могущественному существу? Но ведь это красивая легенда! Тем более, что в сказках часто описывались битвы муаны с порождениями Урэны. И в них подробно рассказывалось использование этого хвоста. Только почему-то, его форма его наконечника всегда была разной. То в виде большого наболдажника, сметающего все круговыми движениями, то, как два плоских полукруга на конце, разрезающего все что встретит. А бывало, конец их хвоста украшался чудовищным клювом, пробивающем, даже самые крепкие панцири порождений сверху вниз. Но ведь такого не бывает!
Карэн торопливо подобрал свой замерзающий хвост и постарался заснуть его под вторую куртку, поближе к телу. Но сделать это так, чтобы нечаянно не разбудить Луэлу было трудно, поэтому старик оставил попытки бесполезные попытки и только плотнее обнял последнее родное существо, доверчиво спящее у него на груди и снова вернулся к своим мыслям.
Сказки утверждали, что мягкой шерсть муары оставалась только в их селениях. На охоте, особенно когда они выходили против порождений Урэны, их тело покрывали несокрушимые костяные пластины. Совсем как кэлы охотников, изготавливаемые из панцирей добытых животных. Только во много раз прочнее. И это была не сделанная из других животных одежда, а их собственная шкура. И вовремя боя плохо приходилось тем порождениям Урэны, что схлестывались с детьми богов.
Из всех рас, только куэрхи могли общаться с муарой. Но для этого требовалось, чтобы муар еще совсем маленьким согласился установить связь с охотником или охтницей. Для этого существовал целый обряд. Самец муары сам выбирал кандидата из числа живущих в поселении и отводил его к логову. Там самка знакомилась с выбором самца. И если одобряла, подзывала своего детеныша. Все, что требовалось от куэрхи, это присесть перед детенышем и встретиться с ним глазами. Если детеныш соглашался принять его, то молодой охотник начинал воспринимать все, что чувствует муар, а тот воспринимал желания куэрха. И это был самый счастливый момент в жизни каждого из их племени. Ибо с этого момента муар давал покровительство всей семье своего куэрхи. И его родные отныне никогда не узнают неудачи на охоте.
Бывало и так, что отобранный родителями кандидат возвращался ни с чем. И если это происходило несколько раз, племя могло изгнать неудачника из страха, что его неудача распространится на всех, кто живет рядом. В сказках об этом тоже говорилось.
Старик почувствовал, как зашевелился внук. Его сонная мордочка пробилась сквозь одежду и высунулась между полами шубы. Получив на нос несколько снежинок, он недовольно фыркнул и вопросительно посмотрел на него.
"Голодный. Я тоже голодный и дать мне тебе нечего".
Старый куэрхи только подумал так, но вслух ничего не сказал. Плохо было уже то, что внук проснулся. Он надеялся, что мальчонке удастся уйти в мир вечной охоты без мучений и во сне. А ему не придется делать то, что пообещал дочери.
Поняв, что и в этот раз его не покормят, внук поворочал и подался немного назад, прячась от снежинок. Под курткой, на груди деда, он завозился, пытаясь заново устроиться в тепле и еще плотнее обхватывая хвостом его талию и запрокинув голову, снова посмотрел в глаза. В свои неполные три года он уже знал, когда стоит капризничать, а когда в этом нет смысла.
- Пожалуй, стоит рассказать тебе сказку. - Вслух заговорил старик, глядя в сонные, но требовательные глазенки.
Про себя он усмехнулся. Получалось, что это будет их последняя сказка, под которую внук, возможно, заснет навсегда.
