Неспящие - [40]
Никогда еще мне не было так тяжело подняться на ноги. Собирая себя по косточкам, я имитировал эволюцию от полного ничто до хомо сапиенс. Меня бы не удивило, если бы теперь, после моего воскрешения, моя рука превратилась в автомат Калашникова и я начал бы расстреливать все живое на своем железном пути. Но пока мое движение вперед представляло собой нечто среднее между тройным прыжком легкоатлета и современным танцем.
Восходящее солнце все ярче освещало мой путь, пролегавший среди всякой дряни и мусора, оставленного туристами на пляже. Первые чайки злорадно кричали, глядя, как я взбираюсь вверх по ступенькам. Или это они меня подбадривали? Можно было подумать и так.
Мой шаг становился все быстрее и тверже, но стоять было по-прежнему трудно. Судя по тому, что я смог удалиться от пляжа не меньше чем на километр, переломов у меня, скорей всего, не было, хотя полностью я этого не исключал. Капли крови следом за мной на мостовой шли через столь равные промежутки, что мне позавидовал бы сам Мальчик-с-пальчик. Моя рана на плече продолжала кровоточить, а левая штанина была вся в какой-то жиже, состоящей предположительно из органических отходов. Вид у меня был такой, словно я вымазался с ног до головы в скульптуре из песка. Надо поскорей принять меры дезинфекции. Наши пляжи, в конце концов, не самые чистые на свете!
Первая живая душа, с которой я столкнулся, был коренастый вышибала из стрип-бара. Только бы он не сказал, чтобы я валил отсюда подобру-поздорову! Он этого не сказал. Он сказал, чтобы я обождал в предбаннике, возле внутренней стеклянной двери, а сам полез под стойку, за красным йодом и аптечкой. Хорошие люди встречаются порой в самых невероятных местах. А вот посетители бара были как раз под стать обстановке: пустившиеся во все тяжкие конторские служащие, бывшие зеки и постоянные клиенты. С прогорклым энтузиазмом они сдергивали с танцпола и с табуретов возле барной стойки остающихся девушек, стремились прильнуть к ним своими ослабевшими чреслами. Кое-где за столиками сидели одиночки, они молча напрягали извилины, стараясь придумать, что бы такое сказать женам в свое оправдание. Долгие века эволюции — и все коту под хвост!
Ее я заметил последней. Но узнал ее сразу, хотя она сидела ко мне спиной, забившись в угол. Почти неприметная девушка с коктейлем, курящая сигарету за сигаретой. Она была немного похожа на охотницу за сумочками, с ее резкими движениями и волосами, торчащими во все стороны. Я надеялся, что она пришла сюда не затем, чтобы красть. Впрочем, в подобном месте это все же лучше, чем продавать. Может быть, она ждала, что с ней кто-нибудь заговорит? Тогда я должен стать первым. Вышибала не показывался. Я с усилием толкнул дверь бара. Мой ужасный вид никому не показался странным. Может быть, они подумали, что я явился сюда с маскарада? Нет, скорей всего, им было просто наплевать, что в их ряды затесался тип, избитый до полусмерти.
— Майя! — крикнул я.
Она, разумеется, меня не услышала — из-за грохота усилителя над ее головой. Я осторожно положил руку ей на спину — до ее плеча она просто не дотягивалась. И стал терпеливо ждать, когда она обернется. С пластиковой коробкой от «Таппервэа»[47], в которой хранилась аптечка, к нам подошел вышибала и тоже стал спокойно ждать вместе со мной.
Она повернула голову и ошарашенно на меня посмотрела. На несколько секунд я растворился в ее глазах. Они очень напомнили мне глаза мамы. Затем она перевела взгляд на вышибалу и взяла у него из рук коробку. Она присела передо мной на корточки и разорвала на мне штанину. Она так умело обрабатывала мои раны, словно делала это каждый день. Она возилась со мной в окружении всех этих типов и проституток, которые, гогоча и виляя бедрами, направлялись прямиком в ад: делала дезинфицирующие примочки и компрессы, останавливала кровь, прикладывала вату и перевязывала раны километрами бинтов. Последним предметом ее заботы стала ссадина у меня над бровью. Управившись со всем этим, она улыбнулась. Я прикоснулся разбитыми губами к ее горячему лбу.
Майя продолжает улыбаться и тогда, когда мы переступаем через порог ресторанной кухни. Белая мраморная рабочая поверхность стола возле раковины безупречно чистая. Она прикладывает к ней по очереди свои горящие щеки.
Мое открытие меня потрясло. У меня дрожат руки. Пусть Майя сейчас просто сядет. Ей не нужно ничего делать. Я все сделаю сам.
Пока он разбивает яйца вилкой, я смотрю на его спину. На его бурое плечо, на его фиолетовый распухший висок. И улыбаюсь, замечая, что он нервничает. Я умираю от голода.
Он нарезает цикорий и смешивает его с майонезом. Рот из помидора, нос из картошки в мундире. Со сковородки на него смотрят глаза. Они не плачут. Они почти готовы.
Я ем. Он следит за каждым моим движением. До тех пор, пока я все не доела.
— Как вкусно! — говорю я, складывая приборы в тарелку.
— Ты похожа на мою маму, — говорит он.
Я почему-то и раньше это знала.
И затем.
И затем.
Может быть, вскоре мы выйдем на улицу и почувствуем, как город обнимает нас со всеми его кораблями, автобусами и деревьями. Дыханием, голосами и кровью. С его днем и ночью. С людьми, среди которых я и мы оба.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
Николя Фарг (р. 1972) — один из самых интересных французских писателей нового поколения, автор восьми романов. Он работал в библиотеке и читал рукописи в издательстве «Галлимар» — как Милан Кундера и Паскаль Киньяр, подвизался на телевидении и в рекламе — как Фредерик Бегбедер. Подобно последнему, является любимым автором молодежи.Российский читатель начнет знакомство с Фаргом с книги «Я была рядом». Вслед за ней на русском языке появится роман «Ты увидишь», который в 2011 году принес автору весьма престижную премию «France-Culture Télérama».
Жизнь для героя нового романа Николя Фарга «Вот увидишь» (русский читатель знает автора по книге «Ты была рядом») распалась на до и после. Еще утром он занудно отчитывал сына за крошки на столе, пристрастие к рэпу и «неправильные» джинсы. И вдруг жизнь в одночасье превратилась в источник неиссякаемой боли.Несколько недель из жизни отца, потерявшего сына-подростка, который случайно попал под поезд в метро. Это хроника горя и в то же время колоссальный жизненный урок.
Бенуа Дютертр — правнук одного из президентов Франции, стремительно набирающий популярность французский писатель, автор десятка романов и повестей. За творчеством этого автора с большим интересом наблюдает Милан Кундера, который считает его одним из самых ярких представителей нового поколения. Роман Дютертра «Любовник № 1, или Путешествие во Францию» получил в 2001 году премию «Медичи».Новый роман Бенуа Дютертра «Девочка и сигарета» — это история, произошедшая в кафкианской бюрократической вселенной, где все, как один, борются с курением.