Неспокойные воды Жавель - [11]

Когда она отправлялась за провизией на бульвар Гренель или Торговую улицу, она была одета, как все. Но при исполнении обязанностей – а именно в таком виде она предстала предо мной на кухне – Жозефина надевала что-то вроде чалмы, скрепленной золотой брошкой, изображавшей извивающуюся змею. Несколько вьющихся прядей черных волос выбивались в беспорядке из-под стягивавшей ей лоб ленты, соревнуясь с металлической рептилией. Чалма отличалась ослепительной белизной, точно так же, как и два конца ткани (это чуточку отдавало Египтом), закрывавшие ей уши и ниспадавшие великолепными складками на обнаженные плечи. Мне кажется, что плечи – к слову сказать, довольно аппетитные – она прикрывала мантильей, когда принимала женщин. Но, имея дело с клиентами мужского пола (а такое случалось), она пренебрегала этой принадлежностью своего туалета, и те, не стесняясь, могли погружать свои взоры в ее щедрое декольте. Как-никак развлечение. Ее тяжелые груди, казалось, молили о сострадании милосердную руку. Собственные ее руки были унизаны кольцами, украшенными большими разноцветными камнями, имевшими, по всей видимости, величайшее магическое значение, и все эти варварские побрякушки сопровождали каждый из ее жестов шумным перемещением вдоль обнаженной руки.

– Привет, Жо,– сказал я.– Мне нужны кое-какие сведения.

– А!

В глазах ее по-прежнему сквозило беспокойство. Мне показалось, она вся напряглась, приготовившись к обороне. Имея привычку играть на чужих нервах, она не могла справиться со своими.

– Ну как, готов кофе? – спросила она у служанки, склонившейся над кофеваркой.

– Да, мадам. Осталось только разлить по чашкам.

– Так разлейте и отнесите все это ко мне в кабинет. А потом ступайте в гостиную, посидите там с двумя дурочками, развлеките их, пускай подождут.

– Да, мадам.

Наполнив чашки, она поставила их на поднос и, схватив его, словно речь шла о святом причастии, двинулась в святилище ясновидящей. Мы последовали за ней. Она тут же убежала, оставив нас одних. Комната была затянута черным, кое-где виднелись вышитые знаки зодиака. Окна были закрыты шторами. Из-за благовоний, горевших в курильнице, трудно было дышать. Неясный свет струился из огромного шара, стоявшего посреди стола.

– Садитесь, Бюрма,– сказала Жо.

Я сел на псевдоарабский табурет. Жо погасила шар и включила самый что ни на есть обыденный плафон.

– Не могу же я обращаться с вами, как с прочими дуралеями,– заметила она.

И тоже в свою очередь села, прикоснувшись пухлыми губами к чашке с кофе. Я последовал ее примеру.

– Итак,– начала она наконец,– вам нужны сведения? Какого рода сведения?

Я поставил чашку на поднос.

– По поводу одного типа, которого я посылал к вам два месяца назад. Что-то около пятнадцатого октября. Некто Демесси – на тот случай, если он называл вам свое имя. Жена его нуждалась в вашей помощи. Этот Демесси – сторонник ограничения рождаемости. Надеюсь, вы поняли, о чем речь.

– Ну конечно же, Демесси, как же, как же. Однако, прежде чем продолжать, хочу спросить вас: вы разве не знаете, что я перестала этим заниматься? Уж очень опасно. У меня было две неприятности, одна за другой. Так что я бросила это дело.

– Стало быть, вы и моего приятеля тоже бросили?

– Нет. Это он сам. Так как он пришел по вашей рекомендации, я подумала, что тут уж дело верное, без подвоха, и сделала для него исключение. Может, он счел, что это слишком дорого. Черт возьми! Я ведь назначила ему подходящую цену. Ну как же: ваш приятель, да и потом он сказал мне, что небогат, что работает чернорабочим на «Ситроене» и так далее.

– Сколько вы с него запросили?

– Двадцать тысяч. Цена сходная, говорю вам, по дружбе.

– Словом, все было готово, но вы его больше не видели?

– Нет. А… а почему вы меня об этом спрашиваете, старик?

– Мне надо было узнать, приходил он к вам или нет. Он исчез, и я его разыскиваю.

Ясновидящая так и подскочила.

– Эй, полегче на поворотах,– проворчала она.– Уж не собираетесь ли вы втянуть меня в какие-нибудь неприятности, а? Вы что же, думаете, будто я причастна каким-то образом к его исчезновению?

– Не заводитесь, Жо. Ведь исчез-то он не в тот момент, когда вышел от вас. Да и потом, исчез – это чересчур громко сказано. Он не вернулся домой, вот и все. И случилось это всего три дня назад.

– Ах так! Ну что ж, тем лучше,– облегченно вздохнула она.– Не хочется навлекать на себя неприятности. Момент неподходящий… Я хочу сказать, что подходящего момента для этого вообще не бывает.

– Я вас прекрасно понимаю, Жо. Ну что ж, благодарю вас. Скажите-ка, вот вы с ним договорились, а как, по-вашему, он был настроен: решительно или все-таки колебался?

Ее пухлые губы скривились.

– Видите ли, старик…

– Ясно,– усмехнулся я,– вы не можете предугадать.

– Нет,– ответила она, безуспешно пытаясь подыграть мне и поддержать мою шутку.

Та показалась ей (и не без оснований) несколько плоской. Мы обменялись еще несколькими пустыми фразами, и я откланялся. Она проводила меня до лестничной площадки, мы снова прошли через кухню.

На лестнице мне повстречалась женщина зрелого возраста, одетая с изыском и довольно элегантно, по всему видно, не только из богатых, но и из породы дамочек, которые страсть как любят командовать. Спустившись на следующую площадку, я остановился и, склонившись над перилами, прислушался. Без всякой на то причины, просто ради интереса, я хотел узнать, была ли эта особа, такая серьезная и респектабельная на вид, квартиранткой этого дома или же принадлежала к числу клиенток матушки Жо. Я услыхал звонок. Дверь отворилась, и послышался голос экс-вице-содержательницы публичного дома: «Добрый день, мадам». Дверь закрылась. Я двинулся вниз по лестнице. Чертова Жозефина! А я-то думал, что она набирала свою клиентуру только среди кухарок или прислуги в критическом возрасте, не удовлетворенных жизнью служаночек и охочих до астральных небылиц консьержек! Как видно, я ошибся. Ну что ж, тем лучше для нее и ее счета в банке… Вряд ли такого рода сведения помогут мне отыскать Демесси.