Неспешиты - [19]

— Ну и что из этого?

— Из этого следует, что кто-то должен взять на себя огромную работу по систематическому выдаиванию из них всего, хоть мало-мальски стоящего. Именно благодаря такому подходу мы и достигли всего того, что у нас есть, — познания о мироздании находятся везде вокруг нас, мы добываем их, а потом применяем.

— Так мы поступали раз за разом в других мирах, — согласился его оппонент. — Но это Планета Вечности, сфера, населённая зомби-существами, где часы тикают один раз в час. Ни у одного землянина, выброшенного на этот космический остров, не хватит времени, проживи он хоть сто лет.

— Вы правы, — ответил Лейф. — Поэтому пост Посланца должен передаваться по наследству. Кто бы его ни занял, ему нужно будет привезти сюда невесту, жениться, вырастить детей и на смертном одре передать этот пост им. Так может смениться шесть, а может и больше поколений. Другого выхода нет.

Лейф позволил слушателям немного переварить сказанное, прежде чем задал вопрос:

— Есть желающие?

Ответом ему была тишина.

— Вы будете здесь в полном одиночестве, за исключением случаев, когда сюда залетит случайный корабль. Но с вами постоянно будет поддерживаться связь, и за вашей спиной всегда будет сила и мощь Земли. Высказывайтесь громче! Первый вызвавшийся получает это место.

Все молчали.

Лейф посмотрел на свои часы.

— Я даю вам два часа, чтобы всё обдумать. После этого нас как будто сдует отсюда. Любой претендент найдёт меня в моей рубке.

В час «Ноль» «Громовержец» включил свои огнедышащие двигатели и беспрепятственно покинул Планету Вечности, так и не оставив в этом мире своего представителя. Но когда-нибудь такой здесь непременно появится. Когда-нибудь какой-то добровольный отшельник поселится здесь навечно. Среди людей Земли всегда найдётся чудак или мученик.

Но время ещё не пришло.

На Планету Вечности время ещё не пришло.

Бледно-розовая планета, на которой располагался Штаб Четвёртого Сектора, выросла уже в большой диск, когда Пэскью всё-таки счёл нужным обратить внимание на задумчивое состояние Лейфа.

— Уже прошло семь недель, а вы всё никак не можете отключиться от этого. Можно подумать, что вам ужасно не хотелось покидать это дрянное место. Что с вами?

— Я же говорил вам. У меня дурное предчувствие. Не могу не думать о них.

— Но это же нелогично, — не выдержал Пэскью. — По общему заключению мы никогда не сможем справиться с этими еле передвигающимися ползунами. Ну и что из этого? Нам нужно оставить их в покое и забыть, вот и всё.

— Мы можем оставить их в покое, как вы выразились. Но нельзя просто так о них забыть. В них есть что-то особенное, что мне не нравится.

— Объясните поточнее, — предложил Пэскью.

— Хорошо, я объясню. На Земле происходили десятки крупных войн. Некоторые были вызваны алчностью, личными амбициями, страхом, завистью, желанием спасти репутацию или скрыть абсолютную тупость. Но были и такие, которые возникали из чистого альтруизма.

Пэскью вопросительно хмыкнул.

— Причиной некоторых, — упрямо продолжал Лейф, — стал тот неприятный факт, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Большие, стремительно развивавшиеся государства стремились тянуть за собой маленькие, с медленным темпом развития, высокомерно волоча их на привязи. Иногда последние не успевали за первыми и, возмущённые таким принуждением, открывали пальбу, защищая своё право никуда не торопиться. Понимаете, к чему я веду?

— Я понимаю, что вы читаете нам урок, но не вижу его цели, — сказал Пэскью. — Неспешиты не смогут убить и хромого пса. Кроме того, их никто никуда не гонит.

— Я говорил совершенно не об этом.

— Но тогда о чём?

— Мы на Земле никогда должным образом не представляли себе эту проблему, иначе она не становилась бы причиной стольких войн.

— И что же это за проблема?

— Проблема темпов, — ответил Лейф. — Раньше она не принимала для нас таких размеров, чтобы мы могли понять всю её важность. Разница между быстрым и медленным всегда была слишком незначительной. — Он указал в иллюминатор на россыпи звёзд, мерцавших во тьме мириадами искрящихся крупинок. — Но теперь мы знаем, что там эта разница достигла огромных масштабов. Мы знаем, что среди бесчисленных вечных проблем космоса появилась ещё одна — увеличенная до страшных размеров проблема темпов. Пэскью обдумывал услышанное.

— Я согласен с вами и не могу спорить, потому что это очевидно. Раньше или позже, но мы будем снова и снова сталкиваться с ней. В конечном счёте, это обязательно случится где-нибудь ещё.

— Отсюда и мои страхи, — подтвердил Лейф. — Вы же сами их и раздуваете, — заметил Пэскью. — А меня это не беспокоит. Я этого совершенно не боюсь. Какое мне дело до того, что какой-то ненормальный разведчик откроет формы ещё более медлительные, чем неспешиты? Они решительно никак не повлияют на мои юные годы.

— Так ли уж ему надо искать более медлительных? — не без ехидства поинтересовался Лейф.

Пэскью удивлённо уставился на него.

— О чём это вы?

— Всё та же проблема темпов, с которой вы уже согласились. Переверните её и посмотрите на неё с другой стороны. Что произойдёт, если мы наткнёмся на форму, которая будет в двадцать раз быстрее нас? Форму, которая будет смотреть на нас так же, как мы смотрим на неспешитов?