Несостоявшаяся битва - [58]
Но это было не простое преувеличение разведывательными органами. Это преувеличение носило значительно более сложный характер; оно проистекало непосредственно из обстоятельств 1939 года: из страха и отсутствия желания бросить немцам вызов на Европейском театре. По мере того как немцы стратегически и психологически начали закрепляться на занятых рубежах с помощью таких терминов, как «Атлантический вал» и «Крепость Европа»,[60] они опять начали снабжать разведку союзников информацией, используя те же приемы, которые оказались столь успешными в 1938 и 1939 годах.
Начиная с 1942 года и особенно в 1943 году английская и американская оценки немецких сил вдоль Атлантического вала в значительной степени превышали фактическую численность немецких войск, оборонявших на всем Западе «Крепость Европу»; планы вторжения в Европу в качестве главной операции по облегчению положения русских на русско-германском фронте неоднократно переделывались союзниками из-за изменявшейся численности сил вторжения, которые все время увеличивались в свете исключительного преувеличения разведкой немецких оборонительных сил на Западе.[61]
Но это еще не все. Наряду с мрачными прогнозами о трудностях, связанных с преодолением обороны немцев на Западе, давались блестящие оценки успехов английского бомбардировочного авиакомандования и стратегической авиации США. Их успехи, казалось, заменяют вторжение союзных войск в Европу. Из этих блестящих оценок следовало, что авиация союзников уничтожала немецкую авиационную мощь и центры авиационной промышленности.[62] По выражению командующего английской бомбардировочной авиацией маршала авиации Гарриса, авиация союзников оставляла «немцев без домов» в результате налетов, наводивших ужас, о чем английскую прессу просили не публиковать никаких материалов, дабы не вызвать возможных протестов со стороны английского общественного мнения против подобных методов войны английской и американской авиации. Таким образом, здесь сочетались преувеличенные оценки сил Германии на Западе и ущерба, наносимого Германии авиацией союзников, что в значительной степени способствовало затяжке практического осуществления вторжения в Европу и окончания войны.
Преувеличение возможностей Германии оказывать сопротивление не закончилось с высадкой союзников в Нормандии в июне 1944 года. В это время в Рейнской области полностью развалилась гражданская оборона и административное управление, царила полная паника; в сентябре здесь не было какой-либо более или менее организованной обороны, если бы генерал Паттон направил свои войска к Рейну. Немцы здесь ждали их прихода, чтобы капитулировать; осенью 1944 года они опять, как и пять лет назад, в сентябре 1939 года, не могли понять, почему союзники колеблются и не продвигаются вперед. Многое изменилось за эти годы, но только не привидения, которые препятствовали правительствам и генералам западных союзных держав ухватиться за представившуюся возможность тотчас же покончить с войной.[63]
И точно так же, как в октябре 1918 года, французские и английские генералы Фош, Хейг и другие планировали продолжать войну еще один год, чтобы разгромить Германию, теперь англичане и американцы уже в самом конце войны боялись главного оборонительного сражения отборных немецких войск в седловине Баварских и Австрийских Альп. Они считали, что немцы будут в состоянии продолжать войну, возможно, еще на год или больше и тем самым вынудят союзников к мирным переговорам. Разумеется, для такого предположения не было никакой реальной основы, однако оно получило большую степень правдоподобности в высших руководящих кругах союзников.
Эта привычка преувеличения сил противника не исчезла с окончанием войны.
Урок несостоявшейся битвы в сентябре 1939 года заключается в том, что современное общество более не может позволять себе полагаться на те шаблоны дипломатии и разведки, которые были выработаны в ходе последнего столетия. Дипломатические и секретные службы, как бы они ни были модернизированы во всех их технологических аспектах, устарели так же, как устарел биплан, и стали опасными для тех, кто все еще полагается на эти службы. Поскольку в век электронной дипломатии очень немногое можно эффективно хранить в секрете, было бы возможно, для блага всего человечества, создание какой-то организации вроде Международного разведывательного агентства, которая корректировала бы те опасные разведывательные выводы, лежавшие в основе большинства главных военных столкновений недавнего прошлого и которые могут легко привести к новому, более тяжелому конфликту.
Библиография
BELISHA PAPERS: R. J. Minney, The Private Papers of Hore-Belisha, London, 1960.
BONNET: Georges Bonnet, Quai d'Orsay, Isle of Man. 1965.
BURCKHARDT: C. J. Burckhardt, Meine Danziger Mission, DTV Docu-mente, Munich, 1962.
BUSINESS OF WAR: Sir John Kennedy, The Business of War, edited with a preface by Bernard Ferguson, London, 1957.
CHURCHILL: Winston S. Churchill, The Second World War, vol. I, London, 1948.
CIANO DIARIES: Malcolm Muggeridge (editor): The Ciano Diaries, 1939–1943, London, 1947.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.