Несостоявшаяся битва - [20]
Поляки ожидали нападения примерно 77 немецких дивизий. Против них поляки, по их утверждению, могли мобилизовать 52 дивизии, хотя им не хватало тяжелой артиллерии и танков. Однако их главной слабостью было отсутствие необходимых резервов. Они могли обеспечить боевые действия 40 дивизий только в течение трех месяцев. Английская военная миссия пришла к выводу, что без соответствующей помощи союзников поляки выйдут из войны к концу шестого месяца или даже раньше.
Однако главный тезис в аргументации поляков состоял в том, что при сосредоточении столь большого числа немецких дивизий против Польши у немцев останется на Западном фронте только каких-нибудь 25–28 дивизий, и это открыло бы исключительную возможность для французской армии и английских ВВС, которые имели бы временное тройное превосходство на суше и в воздухе. Английская делегация полагала, что для обороны западных границ на линии Зигфрида будет оставлено значительно больше немецких войск, примерно 30–35 дивизий; однако англичане не скрыли от поляков те выводы, к которым пришли на предыдущих штабных переговорах с французами: было сомнительно, смогут ли союзные войска па Западе сделать больше, чем «вынудить немцев держать здесь минимальное количество немецких дивизий, необходимых для обороны линии Зигфрида».
Приближалось лето — опасное время для Европы, когда земля высыхает и становится достаточно твердой для быстрых перебросок войск армий вторжения. Тем не менее правительства и военные штабы продолжали обсуждать перспективу войны как нечто нереальное; это усиливало у англичан, французов и поляков неверие в то, что на самом деле война может разразиться. Короче говоря, во время военных, политических и дипломатических переговоров все еще господствовала вера в английские гарантии Польше как в сдерживающий фактор. Эта вера настолько сильно укоренилась в дипломатических кругах Великобритании, что, как мы видим, министр иностранных дел лорд Галифакс нашел необходимым подчеркнуть решимость Англии начать войну, если независимость Польши окажется под угрозой или если Польша подвергнется нападению. Однако немцы, узнавшие подлинное содержание инструкций английским послам в тот же день, как они были переданы им, благодаря неожиданному успеху итальянской секретной службы, пропустили это предупреждение мимо ушей. Итак, мы приближаемся к роковой дате, когда Гитлер совершенно ясно дал понять руководителям своих вооруженных сил, что угроза со стороны Англии его больше не сдерживает. Он знал подоплеку этих угроз, и они его больше не пугали.
Мы проследили ход военных переговоров между англичанами, французами и поляками и между англичанами и французами без поляков. Выводы оказались различными: от первых переговоров у поляков создалось впечатление, что, как ни неохотно, англичане и французы придут им на помощь, если они подвергнутся нападению со стороны Германии. Они также несколько успокоились, так как верили, что при таких условиях Германия не предпримет вторжения в Польшу.
На переговорах без поляков англичане и французы пришли к существенно иному выводу. Они согласились, что в случае нападения на Польшу они не смогут ничего предпринять для оказания ей непосредственной практической помощи, кроме гарантирования в конечном счете разгрома Германии. Однако их не слишком беспокоил такой вывод, так как они также полагали, что будет найдено политическое урегулирование на условиях, приемлемых для английского и французского правительств. Вследствие таких настроений заседания объединенного штаба, начавшиеся в конце марта и продолжавшиеся в течение апреля и мая, приобрели характер чисто академических упражнений, в реальность которых мало кто из участников верил. Французские предложения, изложенные Гамеленом и Вюйльмэном при переговорах с польским военным министром, создавали аналогичное впечатление.
Некоторое время решающим элементом в равновесии настроений была уверенность поляков, что англичане и французы их поддержат и что из-за Данцига войны не будет.
Между тем развертывались события, имевшие прямое отношение к решению судьбы Польши. В то время как польский военный министр занимался переговорами и планированием несколько туманного и неопределенного сотрудничества с Францией, немецкий и итальянский министры иностранных дел Риббентроп и Чиано 6 мая встретились в Милане и в деталях согласовали военно-политический договор между Италией и Германией, который и был подписан 22 мая в Берлине. Однако куда более значительный характер носили предварительные переговоры о заключении экономического соглашения между Германией и Советским Союзом.
То, о чем Боденшатц говорил Стэлэну в апреле, теперь превращалось в реальный факт, однако ни в Лондоне, ни в Париже не отдавали себе полного отчета относительно такого поворота событий. Наоборот, мнение изменялось в совершенно ином направлении. Английский посол в Варшаве прилагал усилия, направленные на достижение нового компромисса, основанного на совместном польско-немецком заявлении. Его немецкий коллега в Варшаве сообщал о новом, обнадеживающем настроении относительно восстановления дружественного отношения к Германии.
